Вглядись в его лицо
Шрифт:
— В том месте, где живу я, моего ребенка могут пристрелить на улице, и никто ничего не заметит. Знаю, вы хотите привлечь к нашим проблемам внимание властей, призвать соседей к бдительности, чтобы они вовремя вызывали полицию и все такое, а я соседей ни в чем не обвиняю. Они тоже люди. Если они донесут на убийц, они покойники! Бандиты убьют и их, и их близких… Их детей.
Элен не перебивала взволнованную Летицию. Сейчас слова убитой горем матери шли из самого сердца. Пусть выскажет, что у нее наболело… Она заслужила это право.
— Поэтому все, что мне остается, — рассказать вам о том,
Элен вспомнила Сьюзен Суламан, которая ездит по округе и ищет своих детей. И Кэрол Брейверман, которая вот уже два года надеется на чудо.
— Понимаете, что самое страшное? Тиф был моим сыном, но ведь он не единственный, кого здесь убили. — Летиция прижала руку к груди, закрыв фотографию сына на футболке. — Недавно в нашем квартале подстрелили еще троих детей, всех троих насмерть. Можно вас спросить: случается ли такое там, где живете вы?
— Нет.
— Значит, только в этом году убиты четверо. А в прошлом году, а в позапрошлом? Вы ужаснетесь, если представите. Только на нашей улице погибли восемь детей. Только на нашей! Целая гора трупов…
Элен покачала головой. Да, восемь убитых детей — огромная цифра. Но ведь для матери погибшего ребенка в общем не важно, сколько всего убито детей. Один застреленный ребенок — так же страшно, как и восемь, десять, двенадцать. Достаточно и одного… В этом случае один — огромная цифра.
— Можно сказать, по нашим улицам бродят привидения убитых детей! И таких в нашем квартале полным-полно. Скоро бандитам некого станет убивать. Филадельфия станет городом-призраком, как на Диком Западе. Городом полным привидений!
Слушая горькие слова Летиции, Элен невольно подумала, как много общего у Летиции Уильямс и Сьюзен Суламан, двух очень разные женщин, которые как будто живут в разных городах, разных мирах! Обеим нет покоя — и, видимо, уже не будет до конца жизни. Может, и Кэрол Брейверман чувствует то же самое? Элен стало не по себе. Она вспомнила о папке с архивным делом, которая лежит в гараже. Возможно, в ней отыщется ответ на мучительный для нее вопрос.
Неожиданно Летиция спросила:
— У вас есть дети?
— Да, — кивнула Элен. — Сын.
— Это хорошо. — Летиция улыбнулась. — Не отпускайте его от себя, слышите? Не отпускайте его от себя. С детьми так: никогда не знаешь, когда потеряешь.
Элен кивнула. На минуту она лишилась дара речи.
21
Элен стояла посреди гаража и озиралась по сторонам. В морозном воздухе от ее дыхания шел пар. К металлическим стеллажам прислонились детские велосипеды, на полках лежали футбольные мячи, целая гора роликовых коньков и наколенников, канистра с небесно-голубым антифризом. На полу стояли замасленные флаконы из-под полироли, баллоны со средством от насекомых. В углу старый верстак, за ним — велотренажер. Над головой горят лампы дневного света. Слева пусто. Наверное, в ту часть гаража Рик Маскоу загоняет машину — на бетонном полу четыре масляных пятна. Правее, на том месте, где раньше, видимо, стояла машина Карен Батц, высится груда картонных коробок, похожая на кубик Рубика. На самой верхней коробке лежит заброшенный кем-то и забытый теннисный мяч.
Архивные дела тоже забыты и заброшены. Они никому не нужны.
Элен расстегнула пуховик, подошла к груде коробок и сняла самую верхнюю. Оказалось, что дела в коробках разложены по алфавиту, по фамилиям клиентов. Элен принялась искать дела на букву «Г». Через десять минут она совсем согрелась; весь пол вокруг нее был уставлен коробками. Она открыла ту, на которой было написано: «Га–Го», и заглянула внутрь. Коробка была так туго набита плотными крупноформатными желтыми конвертами с делами, что Элен пришлось вынуть один, чтобы можно было без помех перебирать остальные. На каждом конверте имелась белая наклейка с фамилией клиента. Элен начала с первого конверта. Она обратила внимание, что на наклейках, как правило, две фамилии. Дела о разводе, дела об оформлении опеки… Карен была специалистом по семейным и бракоразводным делам. «Галетта, Билл и Калпанна»; «Гарднер Дэвид и Маккейн Мелисса»; «Гентри, Роберт и Синьвэй»; «Гиббс Майкл и Карбоун Пенни». Когда она добралась до «Гилбертов, Дилана и Анджелы», сердце у нее тревожно забилось. Но за супругами Гилберт не оказалось конверта с делом «Глисон Элен». За Гилбертами шли «Гейл Джон и Редд Люси».
Элен перебрала конверты, подписанные «Голд, Хауард и Мойде»; «Голд, Стивен и Калина». Дальше шла Голдбергер Дарья. Глисон нет. Ее конверт не сунули по ошибке в конец литеры. Она быстро перебрала все конверты на букву «Г». Голден, Голен, Горман, Грант, Грин. Глисон точно нет. Озадаченная, она взглянула на груду коробок, потом осмотрела те, которые стояли вокруг нее на полу. Есть и другие коробки, помеченные буквой «Г». Дело Глисон могли по ошибке засунуть в любую из них. Элен глубоко вздохнула и засучила рукава. Через два часа она изучила все фамилии на букву «Г», но свое дело так и не нашла.
Где же оно?
Она принялась укладывать коробки на место, стараясь, чтобы «кубик Рубика» не развалился. Вдруг громко зарокотал мотор. Дверь гаража с шумом отъехала в сторону, и ей в глаза ударил ослепительный свет фар. Элен зажмурилась. Когда глаза постепенно привыкли, она увидела перед дверью гаража внедорожник. Водитель вышел из машины, подошел к ней и представился:
— Рик Маскоу. — Он шагнул в круг света. — Еще не закончили? — Рик Маскоу оказался высоким лысым мужчиной за пятьдесят, безусловно старше покойной Карен.
— Извините, но я никак не могу найти свое дело. Не волнуйтесь, я все расставлю по местам. Я уже почти закончила.
— Погодите-ка… — Маскоу заморгал глазами. — Я ведь вас помню! Вы журналистка, которая усыновила ребенка и написала о нем статью?
— Совершенно верно. — Элен снова представилась.
— Когда мы с вами разговаривали по телефону, я как-то не сообразил, кто вы такая. Голова была забита другими делами. — Маскоу протянул ей руку, и она пожала ее. — Извините, если нагрубил вам. Жаль, что я не вспомнил вас сразу. Статьи, которые вы написали, так понравились Карен!