Вход не с той стороны
Шрифт:
— Да я к нему и так прислонен. Верую я, батюшка…
— Да не называй ты меня так. Отец Евстафий я при исполнении обрядов в церкви, а в миру можешь называть меня Михаил Николаевич. Говори, что тебя привело ко мне?
— На душе тяжело и пожертвование хочу сделать вашему приюту.
— Благое дело. С радостью примем. В каком виде пожертвование?
— Деньги. Пять тысяч экю. Постройте детям хороший спортзал, что ли, или спортивную площадку. Не хватит — еще дам.
— Да хватит, с головой. Спасибо… это большая сумма. Скажи мне, что тебя привело
— Скажу честно. Грешны мы. Живем в грехе и грешим… много. Затягивает он. И совсем недавно… столкнулся с таким…
В общем, я много рассказал священнику. Конечно, историю нашего появления в этом мире и связь с Орденом я опустил, но про двух жен и про то, что вынужден убивать людей, пусть из благих намерений, но все-таки убивать, про побоище в храме Вуду и творившуюся там чертовщину рассказал. Много чего рассказал, а как очистился душой, стало легко и спокойно. Священник не перебивал, просто сидел и слушал, и после того, как я закончил, сказал:
— Да, Максим… не я тебе отпускаю грехи, грехи отпускает бог, и не я тебе судья, а он же, господь наш всемогущий. Ты мне сейчас не исповедовался, просто поделился накипевшем в душе, поэтому скажу тебе и как священник, и как обыкновенный человек.
Живешь ты с женщинами своими в любви и радости, естественно, обвенчать вас я не могу, вы, если судить по церковным канонам, все-таки грешны, но есть еще каноны жизни. Ты же с ними не только похоти ради, но из любви, а любовь — это божий промысел и произволение. Продолжай жить, как живешь, и господь направит тебя. Желания твои благостные, живешь ты с богом в сердце, не потерянный ты человек, и это тоже хорошо.
То, что искоренил гнездо диаволово — благо, и нет греха на тебе от того. Дьявол везде ловит души нечестивых язычников. Дьявольское дело они творили и понесли наказание твоими руками, но велением господа. А то, что невинные души забрал, не переживай, в вертепе их быть не могло, а если и были, господь простит тебя, ибо принадлежишь ты к воинству Христову. Не бойся происков дьяволовых, церковь Христова и вера защитят тебя. Видел ты именно волшбу нечестивую, наука никак ее объяснить неспособна, а церковь может. Придешь, я дам тебе книги почитать занимательные. И помни, крест освященный должен быть при тебе всегда… ну и автомат тоже. Принесете оружие, я освящу его, ибо на благое дело оно направлено. Подытожу, правильно все сделал и продолжай в том же духе.
Живи и радуйся жизни, твори добро по своему разумению, а грехи твои… сам человек по природе своей грешен, и только делами своими определяет свою судьбу, поэтому слушайся своего сердца и все будет хорошо. Церковь наша всегда открыта для тебя, за пожертвование спасибо особое, спортзала у нас как раз и нет. Теперь появится. Дочь твоего знакомого, Томаса, упокой господь его душу, у нас. Умненькая девочка, с ней все в порядке, можешь приходить навещать. Не терзай себя, все мы не праведники, просто живи и все. Придешь, когда сможешь, я исповедаю тебя и назначу посильное покаяние.
Я еще немного
Следующим пунктом маршрута была ювелирная мастерская. Так сказать, переход от дел духовных к делам мирским.
— Какие люди! Я таки совсем собрался посылать Арона за тобой. Готова красота твоя. Арон, делай нам кофе и неси ко мне в кабинет, — Моисей Львович выложил на стол три перстня. Получилось, что он сделал кольца раньше оговоренного срока. — Ну, что скажешь?
Я взял кольца в руки. Не разбираюсь в ювелирных украшениях, но работа поражала своим мастерством. Изящные линии, блеск камней и неуловимое сходство женских колец с моим перстнем, который был исключительно мужским. Мастерская работа, иначе не назовёшь.
— Моисей Львович, вы не ювелир, вы художник с большой буквы. Я даже не знаю, что сказать, вы мне обеспечили этими кольцами сегодня и завтра, тяжелый, но приятный труд на всю ночь. Очень красиво, девочки заедут к вам высказать свою личную признательность.
— Я сам доволен. Когда работаешь с хорошим материалом, душа поет, и руки сами делают красоту. Но я вижу, ты пришел не только похвалить старого Моисея. Таки решил принести еще камешки?
— Немножко принес. Кому их нести, как не вам? Правда, это другие. Насколько я в них понимаю, вот таких много, а вот этих мало. Самые крупные надо будет огранить, а остальные я хочу продать.
— Подожди… я посмотрю, — ювелир достал лупу из стола и склонился над камнями. — Интересные опалы. Очень похожи на цейлонские… Вообще опалы очень тяжело оценивать. Тут дело не в размере, а в свете, игре света в самом камне. И в цвете камня. А рубин примерно на карат будет. Как ни странно, без изъянов. Ты мне приносишь хороший товар… это, я понял, самые маленькие?
— Да. И таких много.
— Приноси. Сделаю. Товар хороший. Насколько их много?
— Привезу вечером, посмотрите, примерно вот такой чемоданчик, — показал я руками. Как еще можно объяснить понятие «много» в отношении драгоценных камней?
— Даже так… камень чистый, это будет большая сумма… я думаю, справлюсь. Вези. Скоро мне придется сворачивать все дела и работать только с тобой. Достойно похвалы, только я тебя умоляю, береги свою светлую голову. У меня скоро будет для тебя небольшой приработок, совсем маленький, — ювелир показал пальцами, насколько.
— С удовольствием помогу, Моисей Львович, все, что в моих силах. До вечера.
Времени еще было много, в процесс раздела камней я мешаться не хотел, девочки сами справятся, и я поехал в ресторанчик к Жоре, перекусить и поговорить.
Жора подал блюдо жареной небольшой рыбки под названием «пузанчик», необыкновенно вкусной, практически без костей, и бутылку Рислинга. Посетителей было мало, так что он составил мне компанию. Поделились новостями и отлично поели.