Вице-президент Бэрр
Шрифт:
Эти-то сражения и в фокусе внимания Видала — от времен Вашингтона и Джефферсона до «джексоновской демократии». Писатель все же схватил и отразил преимущественно внешнюю сторону событий. Его книга — в какой-то степени журнал боевых действий на второстепенных театрах. На рубеже XVIII и XIX веков отбивались от покушений справа, а при Джексоне применяли разнообразные средства, включая Таммани-холл, чтобы инкорпорировать популистский протест в рамки укоренившейся системы. Эти бои не могли иметь и не имели решающего исхода, ибо и не были задуманы, чтобы поколебать основу основ заокеанской республики — принцип частной собственности.
Яростная полемика Бэрра с Джефферсоном поразит разве не знающих вплотную американской истории, открытий здесь нет. Фактическая сторона, отягощенная куда большим количеством деталей, освещена в книгах, написанных точно на ту же тему, что и роман Видала. «Муки честолюбия. Джефферсон, Гамильтон, Бэрр» Д. Дэниелса [117] — лишь один пример. Дело не в пересказе известного, а в интерпретации. Все станет на свои места, если принять в соображение мелкий, но многозначительный штрих: в послесловии к роману Видал назвал лишь одну книгу из использованных им, нашел ее «блистательной» и признался в «пристрастии» к ней. Это работа Л. Леви «Джефферсон и гражданские свободы». Заголовок ее в таком виде мало что скажет читателю, а полностью он звучит: «Джефферсон и гражданские свободы: оборотная сторона медали» [118] . Если бы он был воспроизведен полностью, тогда можно было бы легко понять, что Бэрр, помимо прочего, обладал качествами провидца, сумев пересказать содержание книги, появившейся через сто с лишним лет после его смерти.
117
D. Daniels. Ordeal of ambition. Jefferson, Hamilton, Burr. N. Y., 1970.
118
L. Levy. Jefferson and civil liberties. A dark side. N. Y., 1956.
При всем том конфликт Бэрр — Джефферсон, как он выписан Видалом, вызывает жгучий интерес. Вновь звучит рефрен — так было, так будет. Попытка исполнительной власти узурпировать не принадлежащие ей прерогативы с Джефферсоном в роли архизлодея. Требования верховного судьи Маршалла, чтобы президент представил суду документы, — чем это отличается от требования, обращенного к Никсону в разгар уотергейтского скандала: передать суду магнитофонные записи бесед в Белом доме? Постоянные сетования на рост федеральной бюрократии. А попытки президента затеять войну с Испанией под благовидными предлогами «освобождения» или «освобождение», путем покупки, жителей Луизианы — разве это не прямая параллель с необъявленной «президентской» войной во Вьетнаме? Наконец, всепроникающее лицемерие в американском обществе — от Белого дома и Капитолия до рассуждений содержательницы публичного дома о боге? Коррупция сверху донизу и т. д. Вывод напрашивается сам собой — прошлое США ни на волос не лучше настоящего при всей условности исторических аналогий.
Болезненные уколы искрометной прозы Видала, однако, не выходят за рамки «американской политической традиции», которую очень верно сформулировал в 1948 году основатель теории «согласия» в историографии США Р. Хофштадтер: все политические споры в этой стране не затрагивают священного института частной собственности. Время от времени в приглушенных тонах об этом свидетельствует и Видал, начиная от упоминания о восстании Д. Шейса и кончая озабоченностью эгалитарными тенденциями, выявившимися при расширении избирательных прав во времена «джексоновской демократии». Он указывает и водораздел, когда стали решительно пресекать любые помыслы о «разделе богатств» — Французская революция. Но все же «демократия» расширялась. Как именно — свидетельствует Бэрр, описывая «джексоновскую демократию». Припомнив Гамильтона, он наставительно произнес: «Что он подумал бы теперь, когда „быдло“, как он называл народ, управляет, или мы по крайней мере льстим ему, делая вид, что оно управляет».
Хотя Видал начал писать своего «Бэрра» задолго до Уотергейта, он заканчивал книгу летом 1973 года, когда скандал в высшем эшелоне власти уже выплеснул на страну лавину грязи. Завершающие штрихи Видал набрасывал, определенно имея в виду случившееся. В результате «Бэрр» и продолжение его — роман «1876» — вошли в обойму американской литературы об Уотергейте, которая естественным образом примыкает к старой американской традиции «разгребателей грязи». Разоблачения Уотергейта, по большому счету, — лишь очередные раскопки в уже перекопанном месте. Но чего достигнут изобличители, к которым можно смело причислить Видала?
Златослов профессор Д. Гэлбрейт заметил по поводу усилий «разгребателей грязи» в связи с Уотергейтом: «Они, конечно, преуспели — что-то, хоть немногое, изменится. По крайней мере хищники-монополисты какое-то время будут с большей осторожностью вступать в сделки с членами правительства или чиновниками. Организаторы избирательных кампаний отныне будут руководствоваться, в общем, обыденной мудростью — неприличное поведение в политике хотя, быть может, и не аморально, но неразумно, и деньги будут вручаться и тратиться с большей осмотрительностью».
Что же касается целей самих разоблачителей, которые, разумеется, действуют в отведенных им в США рамках, то Гэлбрейт, хорошо овладевший секретами ремесла, сказал: «Люди любят разоблачение коррупции и даже мошенничества на вершине власти. Это дает им осознание конечной справедливости в мире — плутов рано или поздно изловят… Примерно так случилось с Ричардом Никсоном. Наконец, изобличенные всегда выглядят глупыми. В результате разгребания грязи мы можем смотреть на Джона Митчелла или Джона Эрлихмана и положительно гордиться тем, что мы-то умнее. По этим причинам разгребатель грязи получает не только профессиональное уважение своих коллег, по и круглую сумму наличными» [119] .
119
J. К. Galbraith. «Atlantic». June, 1974, р. 102.
Видал куда как преуспел во всем этом, соорудив подмостки, с которых простой смертный может свысока взглянуть на Вашингтона, Д. Адамса, Джефферсона, Мэдисона, Монро и Джексона, если перечислять только президентов США, не говоря уже о множестве лиц второго положения, особенно американских генералов Войны за независимость. Тенденцию эту он блистательно продолжил в романе «1876». Вымышленный герой «Бэрра» Ч. Скайлер, теперь 62-летний, является из Европы в США и находит там разгул коррупции и моральной деградации. Направо и налево он бросает замечания типа: «Признаю, что нашим президентам почти нечего делать. Правит конгресс, и именно он в основном ворует… Последние восемь недель кампании по выборам президента самые важные. С точки зрения выяснения, кто у кого крал… Американцы всегда жили настоящим. Нынешнее поколение не отличается от моего, за исключением того, что у него больше прошлого для забвения».
И последнее, тесно связанное с предыдущим. Энергичный стиль Видала и категоричность в оценках всего и вся — не что иное, как защитный панцирь мастера против окружающего его мира. Надо думать, он легко раним.
Что дело обстоит именно так, писатель очень серьезно и печально сказал в 1975 году, когда отпраздновал свое пятидесятилетие. Дата приметная в жизни любого человека, заставляющая оглянуться вокруг. В эти дни он побывал в Вашингтоне, городе политической мечты своей молодости. Встретился со многими, торопившимися взглянуть на крупного писателя. И вот что произошло, по словам Видала: «Моя сестра пригласила группу молодых демократов, олицетворение лучших надежд нового либерализма, встретиться со мной. Все они выглядели на восемнадцать лет и говорили мне „сэр“. Я вглядывался в их юные, взволнованные лица и думал — какие интересные люди, но мысль эта тут же оборвалась: я заметил, что стоило мне заговорить о Генри Адамсе, как они стали с трудом подавлять зевки» [120] .
120
«Time». 1 III. 1976.
Новое подтверждение того, что с возрастающей с годами горечью наблюдает в США писатель. «Год траура был бы куда уместней — по нашей утраченной невинности, нашим ущемленным свободам, нашим убывающим ресурсам, нашей гибнущей среде обитания», — сказал он недавно в связи с двухсотлетним юбилеем США.
Профессор H. Н. Яковлев