Видоизмененный углерод
Шрифт:
– Итак, – сказала Ортега, выпуская дым тонкой струйкой, – вы знаете этих людей?
– Слушайте, мать вашу, перестаньте же наконец!
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что вышел из хранения шесть часов назад, а то и меньше. – Я словно со стороны слышал, как мой голос начинает повышаться. – Я хочу сказать, что с тех пор, как мы с вами расстались, я говорил ровно с тремя людьми. Я хочу сказать, что до настоящего времени никогда не бывал на Земле. Я хочу сказать, что вам всё это хорошо известно. Так что или вы будете задавать умные вопросы, или я пойду спать.
– Ну ладно, успокойтесь. –
– И это действительно так.
Я решил, что подобной информацией можно и поделиться с полицией. Ведь полисмены и так все узнают, как только проверят трупы по своей базе данных.
– Эти люди называли вас по фамилии?
Сделав усилие, я наморщил лоб.
– По фамилии?
– Да. – Ортега нетерпеливо махнула рукой. – Называли вас Ковачем?
– Не припоминаю.
– А другие имена они называли?
Я вопросительно поднял бровь.
– Какие, например?
Пелена усталости, застилавшая её лицо, внезапно рассеялась. Ортега пристально посмотрела на меня.
– Не обращайте внимания. Мы заглянем в память отеля и сами всё увидим.
Ого!
– На Харлане для этого требуется ордер на обыск, – постарался произнести я как можно небрежнее.
– И у нас на Земле тоже. – Ортега стряхнула пепел на ковер. – Но с этим не возникнет никаких проблем. «Хендрикс» не впервые обвиняется в нанесении органических повреждений. Конечно, с предыдущего раза прошло уже много лет, но в архивах отыщется вся информация.
– И как же у него не отобрали лицензию?
– Я сказала «обвинялся», а не «был признан виновным». Суд отмахнулся от этого дела. Доказуемая самооборона. Потому что, – лейтенант кивнула на дремлющую автоустановку, с которой два криминалиста снимали следы облучения, – в тот раз речь шла о поражении электрошоком. Ничего похожего на случившееся.
– Да, я как раз собирался спросить: кто оснастил отель таким оборудованием?
– За кого вы меня принимаете, за начальника строительства? – Неожиданно взгляд Ортеги наполнился враждебностью, которая мне совершенно не понравилась. Так же внезапно она и успокоилась, пожимая плечами. – В выдержке из архива, которую я пробежала по дороге сюда, говорится, что это произошло больше двух столетий назад, в самый разгар корпоративных войн. В этом случае такое оснащение имеет смысл. Когда начался тот ад, соответствующим образом перестроили многие здания. Большинство компаний прекратило существование во время торгового кризиса, поэтому никто и не потрудился издать закон об обязательном разоружении. «Хендрикс» добился статуса искусственного интеллекта и уцелел.
– Мудро.
– Да. Насколько я слышала, в те времена ИскИны были единственными, кто мог реально влиять на происходящее на рынке. Тогда многим удалось разбогатеть в одночасье. В этом квартале почти все отели имеют статус ИскИна. – Ортега усмехнулась, глядя на меня сквозь табачный дым. – Вот почему в них никто не останавливается. А жаль, если честно. Я где-то читала, что в таких отелях на аппаратном уровне зашито желание иметь клиентов, сравнимое с сексуальным. Представляете, каково им сейчас приходится?
– Представляю.
К нам подошел один из полицейских. Ортега бросила на него взгляд, красноречиво приказывающий оставить нас в покое.
– Мы провели анализ ДНК, – почтительно произнес полицейский, протягивая лейтенанту пластинку
Пробежав её взглядом, Ортега повернулась ко мне.
– Подумать только! Ковач, вам довелось побывать в чудесной компании. – Она указала на труп мужчины. – Оболочка в последний раз зарегистрирована на Дмитрия Кадмина, известного также как Дима-Близнец. Профессиональный убийца из Владивостока.
– А женщина?
Ортега переглянулась со своим подчиненным.
– Регистрация в Улан-Баторе?
– Так точно.
– Конец ублюдку! – Ортега с новой силой вскочила на ноги. – Извлекайте у них память больших полушарий и тащите её на Фелл-стрит. Я хочу, чтобы Диму ещё до полуночи загрузили на хранение. – Она опять повернулась ко мне. – Ковач, похоже, вы оказали нам большую услугу.
Сунув руку за пазуху двубортного пиджака, полицейский небрежно, словно пачку сигарет, достал нож мясника с длинным лезвием. Вместе с Ортегой они подошли к трупу и присели рядом. Другие полицейские в форме, охваченные любопытством, столпились вокруг. Послышался чавкающий треск разрезаемых хрящей. Подождав немного, я присоединился к ним. Никто не обратил на меня внимания.
То, что я увидел, едва ли можно было назвать тонкой биотехнической операцией. Полицейский вскрыл участок позвоночника, чтобы добраться до основания черепа, и стал ковырять внутри острием ножа, пытаясь определить местонахождение памяти больших полушарий. Кристина Ортега крепко держала голову трупа обеими руками.
– Они повадились закапывать её глубже, чем раньше, – заметила она. – Посмотри, сможешь ли ты извлечь спинной мозг до самого конца, там она и будет.
– Я стараюсь, – проворчал полицейский. – Похоже, здесь какая-то дополнительная защита. Судя по всему, противоударная прокладка, о которой говорил Ногучи в последний раз, когда он у нас был… Чёрт!!! Мне показалось, я уже её достал.
– Слушай, подожди, ты подходишь не с той стороны. Дай я попробую.
Забрав у помощника нож, Ортега положила голову себе на колено.
– Чёрт возьми, шеф, я уже почти достал её.
– Да-да, но только я не собираюсь торчать здесь всю ночь и смотреть, как ты ковыряешься в чужих мозгах.
Подняв взгляд, она увидела меня и, кивнув, сунула в разрез лезвие. Резко надавив на рукоятку ножа, лейтенант довольно усмехнулась. Послышался хруст.
– Слышал?
Просунув в разрез руку, она вытащила большим и указательным пальцами память – маленькую противоударную коробочку, испачканную кровью, размером с окурок, с торчащими из одного конца спутанными проводами микроразъемов. Я понял, почему католики упрямо отказываются верить, что память больших полушарий является хранилищем человеческой души.
– Вот я тебя и достала, Дима.
Осмотрев память, Ортега передала её и нож своему помощнику. Затем вытерла руки об одежду убитого.
– Отлично, теперь достанем вторую из женщины.
Полицейский стал повторять процедуру со вторым трупом. Нагнувшись к уху Ортеги, я шепнул:
– А кто она, вам тоже известно?
Лейтенант резко обернулась, то ли удивленная, то ли разозленная тем, что я стою рядом.
– Да, это тоже Дима-Близнец. Оболочка зарегистрирована в Улан-Баторе. К вашему сведению, азиатской столице чёрного рынка загрузки. Видите ли, нашего Диму никак нельзя назвать человеком открытым. Он предпочитает иметь дело только с теми, в ком полностью уверен. А в тех кругах, где вращается Дима, абсолютно доверять можно только себе самому.