Видящий 2
Шрифт:
– Хо-хо-хо! Интересный поворот дела... А Потемкины тогда как?
– Хотите мое мнение?
– Ну, высказывай.
– Я думаю, парень вообще не по нашу душу, а подсадная утка для Потемкиных. Он, может, даже не их кровей, или очень дальний родич, а сходства добились пластикой, слишком уж оно напоказ. Не зря же он, имея аттестат, опять пошел в гимназию, где их дочь учится! Еще и прикрытие какое шикарное нашли - Ярцевы! Я наводил справки, младший Ярцев всю жизнь затворником прожил, его никто до этого года не видел,
– А нам тогда с чего помог?
– А чем не вариант: не получится с гимназией - рано или поздно через ваши связи подберется. Сами же говорите, парень хорош, можете ведь вы ему посодействовать! И то, что от родства отказывается, тоже ни о чем не говорит... Сейчас отказывается, потом мнение изменит - мало ли, как жизнь повернется... Тут, похоже, интрига на года складывается. Еще не стоит отбрасывать, что у Сергея Модестовича с Милославским с самого начала отношения не заладились, а к нашей семье претензий у ПГБ нет.
– И все равно не сходится, кто бы ему позволил при таком раскладе жизнью рисковать?
– А когда он ею рисковал? В особняке? Об этом мы только с его слов знаем. При штурме - так вы сами все видели, опасность минимальной для них была. И, кстати, здесь они сами себя переиграли - о такой дыре в защите МБК вряд ли простые пилоты могли знать. Я, например, не знал.
Кирилл Александрович поднялся и начал неторопливо мерить шагами кабинет, Ельнину пришлось даже посторониться, чтобы освободить любимую траекторию начальника.
– А непротиворечивая тогда картинка складывается, однако... Значит, все-таки Милославскому нужно сказать спасибо...
– Придя к какому-то выводу, мужчина остановился, оперся руками на стол и продолжил: - Не самый худший вариант, с Потемкиными сложнее бы вышло. Предлагаю сделать так...
Глава 9.
И вот, внезапно(!), мы с Борькой опять идем в школу! Зайдя в вестибюль, полный галдящих школьников, Черный оглядел всю картину как-то по-новому:
– Теперь я понимаю, почему тебе с нами трудно!
– Не так уж и трудно, на самом деле. Но вот переключаться иногда бывает тяжело, сам теперь чувствуешь. Одно радует, такие события редко происходят...
– отвечаю, слегка кривя душой, за последний год моей жизни не одно, так другое на голову валится.
– Боря, где ты был? Я звонила-звонила, никто не отвечает!
– налетает на Бориса вихрь под именем Люда, - А когда дозвонилась, кто-то сказал, что уехали по делам! Боря! Так же нельзя! Я волновалась!
Сцена обрастает зрителями, Чёрный пытается вставить хоть слово, но тщетно, староста вошла в раж:
– Я чуть с ума не сошла за эти дни! А тут еще ходят слухи, что у Задунайских что-то случилось! Знаешь, как я переживала за тебя! Вдруг ты с Егором где не надо оказался! Вы же с ними общаетесь!
– справедливые, в общем-то, упреки адресату не нравятся. А еще больше ему не нравится, что выяснение происходит на людях: для Бориса, вынужденного всегда держать эмоции в узде, это тяжкое испытание.
– Люда, я потом тебе расскажу!
– Черный осторожно пробует свернуть несвоевременный разговор.
– Боря! Люда!
– пытаюсь помочь товарищу, - Скоро звонок, надо идти.
– А ты тут не командуй!
– отмахивается от меня Борькина пассия, - Сами разберемся!
– Люда!
– слегка повышает голос гаситель, - Давай все потом!
– Что потом?!!
– Все потом!!!
– Ах, так! Значит, меня на потом?!!
– и распсиховавшаяся девчонка, расталкивая зрителей, уносится вглубь здания, оставляя нас в недоумении смотреть ей вслед.
– Люда!!!
– опомнившись, бросается за ней Борис, - Люда, подожди!
Оставшись в одиночестве, медленно бреду в сторону лестницы. Переключаться с собственных проблем на школьные действительно тяжело: новизна стерлась, первый энтузиазм прошел. Наблюдать привилегированных гимназистов в естественной среде обитания откровенно поднадоело - я абсолютно не врал, когда говорил, что одаренные примерно до тридцатника, плюс-минус, гораздо инфантильнее обычных людей. А наложите на это еще гормоны и первую любовь, смешайте с изначально неравноправным положением и желанием выделиться, и получите тот дурдом, что почти каждый день на протяжении вот уже месяца я имею радость наблюдать.
Короче, одолел меня бич русского человека - сплин. Или депрессия, кому как больше нравится. То ли гибель Игрека и Гальки так сказалась - все-таки до этого потерь среди личного состава "Кистеня" не было, несмотря на рисковую работу. А с Никитой я за сентябрь часто пересекался - жил он у нас на базе, так что нередко виделись.
То ли осень в Питере такая, что потосковать и выпить тянет. А может просто устал... Даже загадкой нефритовых сестричек не тянет заниматься - пустил все на самотек. Про прошлые неразгаданные тайны тоже думать лень.
И вроде скучать некогда - куча дел, но вот школа эта... бесит!
Найдя виновника несвойственной мне хандры, даже взбодрился. А собственно... посещаемость гимназии в моем случае никто не контролирует, справок никаких не требуется. Конспекты - да спишу, одним больше - одним меньше, роли уже не играет. Да и не пофиг ли мне это сейчас?
Приняв решение, резко разворачиваюсь и энергично топаю в обратном направлении. По пути удачно выцепляю из потока спешащих на занятия детей отличника-заучку.