Вихрь
Шрифт:
И точно, когда, наконец, он был готов, оказалось, что наряд его вполне подходил к предстоящему визиту: даже волосы его казались чернее, чем всегда, по милости его лакея, который нечаянно положил на щетку больше брильянтину, чем полагается.
Наемная коляска, которую Франц держал, ожидала его у общего подъезда. Он уже давно отказался от особняка: это было одним из первых проявлений его самостоятельности после смерти родителей; вторым актом было выдать Ирэн за самого богатого человека из числа его знакомых. «Я о ней хорошо позаботился, – говорил он себе, убежденный
Пока он ехал, закутанный в большую меховую шубу, он все время думал о счастье, выпавшем на долю Ирэн.
Было как раз время ленча, когда он подъехал к замку.
«Чертовски скучное место», – решил он, взглянув на высившийся замок. «Будь я на месте Ирэн, я бы немедленно продал его и разогнал бы всех этих трясущихся от старости лакеев», – подумал он, когда старый слуга, снимая с него шубу, нечаянно упустил ее из рук.
Он обвел глазами парадную залу с ее полинявшими порванными знаменами и рядами старинных кольчуг, прислоненными к толстым каменным стенам.
– Что за дыра! – пробормотал он.
Ирэн встретила его в одной из внутренних комнат. Франц сделал большие глаза при виде ее кремового капота с темным мехом у шеи, на руках и на подоле. Она подошла к нему.
– О, Франц, какой у тебя корректный вид! – сказала она, усмехнувшись.
Он сердито посмотрел на нее:
– Никто ведь не упрекает тебя за твой наряд.
Она опять засмеялась.
– Ну, не сердись, старина. Ведь мы долго не виделись. Не правда ли? Три месяца, по крайней мере. Пойдем завтракать.
Когда они шли вместе по коридору, она повернулась к нему.
– Дядя Карла, профессор фон Клеве, гостит сейчас у меня.
Франц нахмурил брови.
– Этот несносный старик! Честное слово, Ирэн, я нахожу…
– Прошу тебя, – прервала она его, – не говорить о нем в таком тоне. Дядя Габриэль – мой друг.
– Дядя Габриэль! – брезгливо произнес Франц. – Скрипучий моралист.
Ирэн хотела заговорить, но, внезапно остановившись, засмеялась.
– Ты очень забавен, Франц, – проговорила она, посмотрев на него через плечо.
Он уставился на нее с недоумением; она показалась ему совсем новым человеком, которого он никогда не видел. В свои редкие посещения за последние годы он ни разу не слышал, чтобы она так смеялась.
Они вошли в столовую. В большом кресле сидел старый профессор, а рядом, прижавшись к его коленям и доверчиво ухватившись за рукав, стоял Карл. Они оба были погружены в какую-то сказку Андерсена.
Франц поздоровался со старым ученым и рассеянно протянул Карлу два пальца. Но мальчик и не почувствовал этого, потому что увидел, как старый Иоахим внес рыбное блюдо, которое он обожал. Он быстро вскарабкался на свой высокий стульчик, дал лакею завязать себе нагрудник и с жаром ухватился за свою ложку. Он был готов.
Дядя Габриэль проковылял к стулу рядом с ним, опираясь
Тем не менее завтрак оказался лучше, чем он ожидал; его хмурое критическое настроение несколько рассеялось. Ему даже стало казаться, что в Ирэн произошла перемена к лучшему; несомненно, она помолодела на несколько лет, выглядит почти как девушка, и вид у нее очень элегантный.
«Хоть и не красавица, но все же недурна собой», – милостиво решил он. «Превосходный цвет лица и красивые зубы. Впрочем, это соединение серых глаз и черных волос никогда мне не нравилось».
Он остановился, заметив, что профессор что-то говорит, обращаясь к нему.
– Вам, кажется, принадлежит несколько домов на Хемницской улице, граф Феттерних?
Франц утвердительно кивнул головой:
– Да. Дрянное место, но все же дает кой-какой доход.
– Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Я должен вам сказать, и думаю, что не ошибаюсь, что в каждой комнате каждого дома на этой улице живут по меньшей мере две семьи. Я уверен, граф, что это происходит без вашего ведома. Но теперь, когда я об этом довел до вашего сведения, я не сомневаюсь, что вы дадите распоряжение вашему управляющему, чтобы он предоставил каждой семье приличное помещение. Франц усмехнулся:
– Я боюсь, что вы довольно плохо осведомлены в таких делах. Я готов поручиться, что квартиры эти ничем не отличаются от всех других в этом бедном квартале и отлично удовлетворяют их нанимателей. Иначе, к чему им было там селиться?
Тонкое лицо старого медика слегка покраснело.
– Мне крайне неприятно, – промолвил он, – вас разочаровывать, но, говоря об этих квартирах, я говорил только о том, что видел своими глазами.
– Не могу ли я что-нибудь для них сделать, дядя Габриэль? – быстро проговорила Ирэн.
Он поднял свою тонкую морщинистую руку.
– В этом нет надобности, дорогая. Вашему брату стоит только распорядиться, чтобы его управляющий предоставил каждой семье отдельное помещение за половину той платы, которую с них взимают теперь, и тогда жильцам не понадобится сдавать от себя углы. Эта мысль принадлежит не мне, я ее слышал от одного тряпичника, предлагавшего поместиться у себя другому бедняку.
Он встал.
– Быть может, я вас не скоро увижу опять, граф Феттерних, – учтиво произнес он, протягивая руку.
Франц ворчливо что-то пробормотал.
– До свиданья. Не поговорить ли мне с вашим управляющим? Я его довольно часто встречаю, и он мне кажется недурным человеком. Или вы сами поговорите с ним?
– Я думаю, что сам справлюсь с этим делом, благодарю вас, – проговорил Франц с недовольным видом.
Как только дверь затворилась за дядей Габриэлем, он вскочил и сердито воскликнул:
– Что за несносный старый холостяк! Чего он суется не в свои дела! Мне и без того туго приходится, а тут еще этот старый дурак косится на мои доходы. Сам, наверное, обзавелся круглым капитальцем.