Вихри перемен
Шрифт:
– Но пока мы так будем сидеть и перебирать людей – останемся без штанов, – злится Протасов.
– При этом они, конечно, еще и будут рассказывать, какую великую пользу они нам принесут. Глумиться будут над нами. Считать дураками. И если мы сейчас, с первого раза не пресечем этот беспредел, то непонятно, как дела могут пойти дальше. Я считаю, что мы должны с ним разобраться по всем параметрам, – произносит длинную тираду Чулёв.
– Что значит – по всем параметрам? – задает вопрос Протасов.
Наступает неловкая тишина. Все четверо понимают скрытый
Но и оставлять воровство безнаказанным нельзя.
– Ну, что будем делать? – еще раз повторяет сакраментальный вопрос Протасов.
– У меня есть ребята знакомые. Живут со мной в одном поселке, – продолжает гнуть свою линию Чулёв. – Можно с ними поговорить…
Что-то изнутри толкает Дубравина. И он даже неожиданно для себя твердо заявляет:
– Мы не бандиты!
И, кажется, эта фраза, наконец, ставит точку в их общих сомнениях и размышлениях.
– Ну, давайте тогда так! – решительно и резко подхватывает тему Владимир Протасов. – Создаем собственную службу безопасности из бывших офицеров милиции. Тут ко мне недавно двое приходило молодых ребят. Пусть они едут на место. Разбираются. Снимут с этого козла объяснительную. Кто ему помогал здесь, в Москве? Так же не бывает, чтобы он без сообщников обошелся…
– И то дело! – облегченно вздыхает Андрей Паратов. – Мурдаков все же зачинатель движения. Выжать его, конечно, надо. Подонка такого! Отобрать, отсудить все, что можно. Завести дело. А там – как пойдет. Конечно, придется заплатить нашим бравым правоохранителям. Но «мочить» его не надо. Тогда мы навсегда потеряем регионалов. Не будет уже того доверия и драйва.
На том и порешили.
Стали расходиться.
– Сань, давай поговорим! Зайди ко мне! – Чулёв в коридоре остановил бег Дубравина по ковровой дорожке.
Ну что ж, зайти, так зайти.
Кабинет у Петра Чулёва хороший. Светлый, строгий. Он тяготеет к Европе. Во всем. Поэтому у него секретарша со знанием английского. Да и сам он взялся его осваивать. Машина – подержанный, но «мерседес». И ищет он партнеров за границей. Чтобы помогли инвестициями их издательскому делу.
Виктор – парень дипломатичный. В отличие от Протасова никогда не лезет на рожон, не закипает. Физиономия у него постная. Но внутри… В душе… Не зря говорят: «В тихом омуте черти водятся».
Пригласил секретаршу. Маленькие мужчины обожают больших женщин. Татьяна – роскошная, мощная, видно, что горячая кучерявая брюнетка. Принесла дымящийся кофе, какие-то иноземные крекеры.
– Слушай,
Но Дубравин давно ожидает чего-то подобного. И ему лестно, что его заслуги наконец-то оценили. Собственно, в данный момент никаких материальных благ от участия в этой самой фирме, ясное дело, не получишь. Это скорее моральное поощрение. Но душу греет. Хотя есть у него в ней, в душе то есть, одна закавыка. И он старается донести ее до Чулёва:
– А Андрей Паратов? С ним-то как? Вступит в ваше товарищество? Он ведь тоже пашет. Не жалеет сил. Редакционно-издательский центр строит. Двигает технологии. Как я ему буду смотреть в глаза? Я вроде вхожу в состав совладельцев, а он? Чем он хуже?
– Ну, этот вопрос мы не рассматриваем, – заминается Чулёв.
Помолчав и подумав, Дубравин говорит:
– Без Паратова мне лучше не вступать в учредители…
– Ну что ж, я поговорю с Протасовым. Но ты учти, что тогда долю, которую мы предлагаем тебе, придется поделить на двоих. Тебя и Андрея.
– Я не жадный! – только и находится что ответить Александр.
Часть V
Поминальная песня
I
Симон-фарисей пригласил Христа к себе в гости. Мол, чего же не послушать умного, а тем более известного бродячего философа.
Христос пришел. Но встретили его не слишком радушно. Ноги не омыли, волосы не расчесали и не умаслили благовониями.
Много, мол, чести будет для бродяги.
Но тут к лежащему на ложе Иисусу приблизилась красивая женщина. Плача и смеясь, омыла его ноги слезами и вытерла собственными роскошными волосами. А потом из прекрасного алавастрового сосуда оросила их благовониями. И давай целовать.
А Симон, увидев это, Христу и говорит:
– Значит, ты не пророк, не провидец, раз позволяешь грешнице к себе прикасаться! Был бы пророком, погнал бы ее от себя!
Христос же в ответ спрашивает его:
– У одного заимодавца было два должника. Один должен был пятьсот динариев, а другой пятьдесят. Но так как оба не имели, чем заплатить, он простил долг обоим. Скажи, который из них больше полюбит его?
Симон-фарисей отвечает:
– Разумеется, тот, которому более простил!