Вика и ее эзотерика
Шрифт:
– Отец.
– Ммм?
– Любишь меня?
– А ты как думаешь?
– Да.
– Балда.
– Спасибо. – Рассмеялась я. – А я тебя люблю. Как все та же маленькая девочка, которая залезла на дерево, и не смогла слезть. А ты меня снимал. А я плакала. А ты тогда держал меня на руках, а я схватилась за твою шею. Казалось, что это самое безопасное место на свете. У меня нет обид, папа. Просто я хочу узнать тебя больше. Мне кажется, имею на это право.
– Дерево помню. Как ты вцепилась тогда в меня, кроха совсем. А до этого сидела, плакала и ругалась на финском.
– Папа!
– А кто научил?
– Проехали. – Посмотрел я ему в глаза.
– Вика. – Опустил папа голову. – Дай мне время.
– Давай. – Радостно кивнула я. – Отец, ты можешь мне верить. Я же твоя дочь, ты чего? Я твой ребенок, до мозга костей. Смотрю в твои глаза и вижу себя. Ты, бабушка, тетя Янни – вы самые близкие мне люди. Неужели ты так плохо меня знаешь? – Тихо спросила я и вдруг заметила приближающихся тетушек Ви и Ди, вошедших во двор. – О, мама.
Куда там? Я попыталась спастись бегством, и уже почти залезла на крышу гаража, когда была схвачена за ноги.
“Apua!”. – Истошно завопила я, но было поздно. Конечно, меня стянули назад.
«Наш ребенок!» – Закричали тетушки и схватили меня за щеки. Господи, они сделали их еще больше. И так хомяк. «Наш маленький ребенок Ви! Lapsi, apua!!!».
«А ну-ка, хватит!». – Закричала выглянувшая из окна бабушка. «А ну-ка, все на ужин!Опустите ребенка!».
«Я не ребенок». – Обиженно буркнула я, поджала губы и, схватив папу за руку, затащила его в дом.
***
Записки непутевой дочери. Лист отрывной, пятый.
Янни и четыре маяка. Эзотерика моей названной матери.
Знаете, я тут подумала. Прежде чем послать меня в путь – далеко и недолго, нельзя не рассказать про ещё одного важного персонажа нашей семьи. Речь, о той самой, названной матери. О тёте Янни.
Как она появилась у нас? Все просто. Тётя Янни – лучшая подруга моей матери – Финки. Только она и есть финка. Огромные, синие глаза и белые, как чистый снег, волосы. После ухода Финки тётя Янни и дедушка Кетонен моментально взяли на себя заботу о нас, а потом уже подтянулись тетушки Ви и Ди. Apua. Мои бедные щеки.
Вообще тётя Янни немного странная. Смеётся раскатистым басом и постоянно шутит чёрным юмором. От неё я как-то унаследовала один финский анекдот и решила рассказать на свидании с финном. Встретились мы в парке, гуляли, и я такая говорю. "А хочешь загадку? Едут в машине три преступника, один сзади, другой спереди, а кто за рулём?". И он такой: "Кто?". А я ему: "Полицейский, А-А-ХА-ХА, А-А-ХА-ХА. ХА. Смешно, да?".Короче, парень оказался полицейским, мы больше не виделись, а я решила не использовать фольклор тёти Янни на свиданиях.
Кстати, в молодости Йоханна, это полное имя тети Янни, занимались биатлоном – телосложение у неё такое же мощное, как у моей подруги Кайсы, которая Глухарь. Каталась Янни даже в юниорской сборной Финляндии, но потом полезла спасать кота на дерево и навернулась, разбив коленную чашечку вдребезги. Со спортом было покончено. Но вы не знаете тётю Янни, нет. Она пыталась вернуться. Как-то стащила мой скейт и пролетела метров 500, пока не упала на любимое колено. 10 минут финских ругательств и Янни окончательно завязала со спортом. Аут.
Несмотря на любовь к бешенным, одной ей понятным танцам в стиле 80-х -90-х, отвратительному, громкому и всегда неожиданному пению, тетя очень стеснительная. Волосы постоянно убраны в старушечий пучок, за что мы называем её Isoaiti (бабушка). И это ещё одна её странность. Она ведь действительно очень красивая, и ещё очень молодая, младше папы. Янни считает себя абсолютно непривлекательной для мужчин
Эзотерика (знание жизни) Йоханны основана на легенде о четырёх маяках. Была девочка, которую прокляли, и вот она скиталась на лодке и искала тот самый маяк, в котором есть ответы на её вопросы. У девочки нет права на ошибку. Если она выберет не тот маяк, то навсегда останется такой же маленькой, какой её сделали, когда проклинали.
Янни считает, что жизнь-это и есть те четыре маяка. И ты слоняешься, ищешь свой путь, что очень важно. Каждому необходимо найти свой место. Свое предназначение. Только прав на ошибку у человека много. А остаться маленьким не страшно. "В конце концов, кроха пролезет туда, куда у громилы не войдёт даже нос". С улыбкой говорила тётя Янни мне перед сном. А я все думала, когда же я увижу, это свои четыре маяка…?
Вот такая эзотерика. Такая тётя Янни. Папа, Санна, Кайса, Матиас, тетушки-Apua Ди и Ви, бабушка, дедушка Кетонен. Финка. Эмма. И я, Виктория Лехтонен. Наша большая, финская и не совсем семья. Для каждого свой, такой разный.
Вообще, вся наша жизнь была немного похожа на финский и карельский языки. Вы же помните, что в них всегда фиксированное ударение на первый слог? Вот и папа говорит, что жить всегда нужно первым слогом. Никогда не откладывать, как бы не хотелось. Действовать первым номером, чтобы тебя заметили, сразу. Никто не придет, не возьмет за руку и не скажет: «Идем, дам миллион». Нет. Жизнь – как финно-карельское слово. Может быть длинное, состоящее из нескольких других слов. Нескольких составляющих. И ты не знаешь, что там дальше. Во втором и третьем слогах. А может быть и коротким словом. Коротким, но ярким. Громким. Как ярко выраженная «R». Мы ведь не говорим radio. Мы говорим: r-r-adio. Твердо и жестко выделяя первую букву. Вот и в жизни нужно так. Твердо и жестко. Но иногда и с добавлением чего-то сказочного. Помните, как на карельском будет город? Kaupungi. А на финском – kaupunki. Забавно, правда? Как будто ты очень любишь свой город и ласково его так именуешь. Каупунки.
***
А вообще я учусь. На одном из первых курсов, но уже достаточно интересно, обучение. Я – филолог, да, скажите, что меня впереди ждет свободная касса. Ну нет уж. Не дождетесь. А студенческая жизнь – классная, по мне так намного лучше, чем школьная. Про школу и вспомнить не хочется.
У нас на курсе учится около 90 человек, в трех группах. Все разного сословия, разных взглядов и разной степени адекватности. И, конечно, разных национальностей. В целом мы дружим, но не то, чтобы очень сильно. Гораздо большего внимания заслуживают наши преподаватели, во время лекций в аудитории – внимание – satakaksikymment"ayksi. Забавно, правда? Но это просто номер – сто двадцать один. Но со стороны слово выглядит страшным и длинным, поэтому мы называем аудиторию lampi. Не помню, кто придумал первым ее так величать, но всем понравилось. Во-первых, это переводится как пруд. Вроде наш пруд, а мы в нем утята. Кря. Ну, в самом деле, в сто двадцать первой мы проводили львиную долю учебных дней. А во-вторых, слэнгово ее потом начали называть просто лампой. Свет. А ученье, как известно, что? Вот. Тоже свет. Свет нашей юности. В лампе было все. Лекции. Прогулы пар. Душевные разговоры, соревнования по метанию «бомбочек». Сон на парах. Ссоры. Лампа – как отдельно взятая жизнь. Мне кажется, у любого студента была такая аудитория. Как дом родной.