Викинг
Шрифт:
На второй удар — по голове — сил Снеульфу уже не хватило, но правильное посмертие он себе обеспечил: его враг умер раньше. Правда, пережил его Снеульф лишь на пару очень неприятных минут: скончался, когда вынули копье.
— Отличное начало для конунгова пира! — воскликнул довольный Свартхёвди, забирая выигрыш.
Я так не считал. И вовсе не потому, что мой кошель полегчал на горсть дирхемов.
Два правильных мужика убили друг друга из-за драки годовой давности. И кто от этого выиграл? А выиграл, разумеется, Один. Его полку прибыло.
— Хочу услышать, как воюют мои сыновья! — потребовал Рагнар.
Ну да, все выпили, покушали, пришло время сказочника.
Ладно, мне не влом.
Встал. Рассказал. С подробностями. То есть чтоб всем было понятно: круче Уббы только Ивар, а круче Ивара — лишь Один да папа Рагнар. Ну а супротивники-англичане статью все как один — инеистые великаны. А король ихний живет в крепости со стенами под небеса, но всё равно готов выложить золотишко, потому что испугался Рагнарсонов до… Полной потери контроля над сфинктерами.
Всем понравилось.
В том числе — нынешней, и второй по счету, жене Рагнара Аслауг, дочери знаменитого Сигурда Убийцы Фафнира. Все ныне живущие сыновья Рагнара — от этой женщины. Впечатляющая дама. Под стать могучему мужу. Мне рассказывали: в отсутствие мужа она сама водила в бой войско. Верю.
После меня на сцену выпустили профессионала. Скальда. Тот, не будь дурак, начал выступление с роскошной драпы [36] в честь хозяина. То есть сначала скальд скромно попросил выслушать его сочинение (никто не возражал, ясное дело), а затем в поэтической форме изложил краткую историю рождения, происхождения и матримониальных связей конунга Рагнара, кои начались с завоевания первой жены Рагнара, Торы Горной Оленицы, у коей в качестве личной охраны жил некий «воспитанный Торой от яйца» суперзмей, который, как утверждал скальд, «лежал, обвившись вокруг амбара, положив голову на кончик хвоста», а кушал по быку в день. А также всех тех, кто имел неосторожность приблизиться к чудовищу без вышеупомянутого быка. Естественно, что ярл-папаша прекрасной Торы очень огорчался по поводу таких расходов и пообещал дочь тому, кто прикончит чудовище. Рагнар вызов принял. Чудовище убил [37] и получил желанный приз. А когда Тора умерла (успев родить Рагнару двух сыновей), наш герой женился на своей нынешней, которая не имела сорокаметровую ядовитую змеюку в воспитанниках, но зато ее папаша звался Драконоубийцей.
36
Хвалебное стихотворение.
37
За подробностями — к «Пряди о сыновьях Рагнара».
Кстати, к сыновьям от первой жены Аслауг относилась как к родным. А когда те погибли, вернее, были убиты неким Эйстейном-конунгом из Уппсалы, Аслауг (в отсутствие Рагнара) лично возглавила поход мщения. И позаботилась о том, чтобы Эйстейн отправился в Валхаллу.
Впрочем, об этом эпизоде из жизни Рагнаровой семьи скальд петь не стал, потому что Лотброку это не понравилось бы. Мало того что у него убили старших сыновей, так еще месть украли. Но жена как-то сумела его убедить в необходимости сделанного, так что в итоге он простил и ее, и общих сыновей, которые тоже приняли участие в наказании Эйстейна. Великая женщина. Кровь от крови скандинавских конунгов.
А скальд тем временем перешел на деяния-завоевания Рагнара Лотброка. И деяний сих было столько, что скальд раз десять прерывался, чтобы смочить горло пивасиком.
И каждый эпизод завершался рефреном о том, как радуются боги в Асгарде, что на земле есть такой великий конунг, как имярек. А прочие конунги Мидгарда шипят и плюются от зависти.
Упомянут был в саге и я. Вскользь. В виде некоего безымянного персонажа, которого конунг посылает к французскому королю, чтобы рассказать о том, как грозен и страшен (очередное развернутое описание) Рагнар. Король впечатлен рассказом и сваливает из Парижа, оставляя его Рагнару, а чтобы окончательно расположить великого конунга к себе, вдобавок к своей столице дарит Рагнару столько серебра, сколько могут увезти Рагнаровы корабли, которых у конунга — без счета.
И в заключение драпы — совсем маленькая просьба, которую можно сформулировать как: «ваше „спасибо“ положите в мой левый карман».
Просьба не осталась без внимания. Положили.
Потом пошли всякие состязания. Я не участвовал. Медвежонок — тоже. Он уснул. Видать, действительно тяжелая у него была ночь. Зато проявил себя Лейф Весельчак. Завоевал второе место в соревновании «подстриги друга топором».
Суть соревнования заключалась в том, что состязатели разбивались на пары. Один становился к стене, другой метал топор, стараясь воткнуть его поближе к голове первого. Потом соревнователи менялись местами.
Весельчак дошел до финала, причем дважды ему удавалось отхватить топором прядь волос соперника. Продул он тоже почетно: Хальфдану Рагнарсону. Этот с шести шагов вбил в стену секиру прям впритирку к Лейфову черепу. Но не задел. Вообще никто никого не задел. Что удивительно, так как все состязавшиеся были изрядно навеселе.
Правда, «судейская коллегия» в лице Рагнара забраковала нескольких кандидатов без объяснения причин. Мол, сел на место и не чирикай. Я мог бы предположить, что Рагнар отбирал тех, в чьем мастерстве был уверен, но тогда Рагнар — просто прозорливец, потому что Лейфа он видел впервые. И допустил без вопросов.
Мой норег получил приз. Рог с пивом и девку. Рог — насовсем. Девку — попользоваться.
Рог Лейф осушил (после тоста за здравие конунга) и сунул за пояс, а девку увел во двор. Больше в тот вечер я его не видел. Ну и отлично. Пусть сбросит балласт.
Занявший первое место Хальфдан удостоился одобрительного похлопывания по спине. Надо полагать, папаша не счел победу сынишки чем-то выдающимся.
Как я уже говорил: пили и кушали викинги так, словно это был их последний день. У цивилизованного человека от такой тьмы продуктов и напитков наверняка лопнул бы желудок, но у здешних гладкая мускулатура не хуже поперечно-полосатой. И всё же емкость скандинавских курсаков тоже ограниченна, и, когда большая часть пирующих, подобно насосавшимся вампирам, отвалилась от стола, Рагнар Лотброк решил уделить мне еще немного времени. Сделал мне ручкой: поди сюда. Когда ручка по параметрам способна заменить гребную лопасть весла и принадлежит самому грозному из северных конунгов, игнорировать совершаемые ею жесты вредно для личного рейтинга.
— Ты не заболел, Черноголовый? — поинтересовался Рагнар, глядя на меня сверху. — Кушаешь совсем плохо даже для такого малыша.
— Я не кушаю, я закусываю, — парировал я.
Конунг ухмыльнулся. Рыкнул куда-то за мою спину:
— Льюва, налей-ка хёвдингу!
Льюва, девушка типа всё при ней, к тому же — из оч-чень благородной семьи, судя по одежке и побрякушкам, набулькала мне полный рог, не упустив при этом случая прижаться ко мне поплотнее.
Рагнар ухмыльнулся вторично.
— Слыхал: ты скоро женишься, Черноголовый? На внучке Ормульфа Хальфдана? Я знал его. Будь я тогда конунгом, его убийца умер бы при свете дня. И не сразу. Тот, кто преступил закон Одина, должен висеть. В назидание другим. Скормить голову своего врага свиньям тоже неплохо, но не так назидательно.
Ага. Теперь я наконец узнал, как обошлись с головами, которые стали свадебным подарком Рунгерд. И понимаю, почему сама Рунгерд об этом помалкивала. Когда в остатке от свадебного дара — свинячье дерьмо, это как-то неприлично.