Виконт де Бражелон или десять лет спустя
Шрифт:
Двадцать мушкетеров охраняли вдовствующую королеву; остальные тридцать отдыхали, чтобы сменить дежурных на следующее утро.
В той половине, которая была отведена королю, напротив, царили мрак, молчание, пустота. Когда закрыли двери, ничто более не напоминало о пребывании короля. Все слуги мало-помалу разошлись. Герцог прислал спросить, не нужно ли чего-нибудь его величеству; и после краткого «нет», сказанного лейтенантом, который привык к такому вопросу и ответу, все погрузилось в сон на королевской половине, как в доме обыкновенного горожанина.
Однако из королевских окон легко можно было слышать праздничную музыку и видеть ярко освещенные окна залы.
Пробыв минут десять в своей комнате, Людовик XIV заметил по более усиленному, чем при его уходе, движению, что кардинал тоже удаляется на покой; его провожала большая толпа кавалеров и дам.
Кардинал прошел по двору в сопровождении герцога который сам светил ему. Потом прошла королева; ее вела под руку герцогиня, и обе разговаривали вполголоса, как старинные приятельницы.
За ними парами шли придворные дамы, пажи, слуги весь двор осветился, как при пожаре, мерцающими блесками. Потом шум шагов и голосов замер в верхний этажах замка.
Никто не думал о короле, который облокотился у окна и печально слушал, как утихал весь этот шум: никто, кроме незнакомца из «Гостиницы Медичи», который вышел на улицу, завернувшись в свой черный плащ.
Он направился прямо к замку и с задумчивым видом стал прохаживаться около дворца, смешавшись с любопытными; видя, что никто не стережет главных ворота, потому что солдаты герцога братались с королевскими и вместе пили до устали, или, лучше сказать, без устали, незнакомец пробрался сквозь толпу, пересек двор и ступил на лестницу, которая вела к кардиналу.
Вероятно, он пошел в эту сторону потому, что видел блеск огней и суетню пажей и слуг.
Но его тотчас остановили щелканье мушкета и окрик часового.
— Куда идете, приятель? — спросил часовой.
— К королю, — отвечал незнакомец спокойно в с достоинством.
Солдат позвал одного из приближенных кардинала, который сказал топом канцелярского чиновника, направляющего просителя:
— Ступайте по той лестнице.
И, не заботясь больше о незнакомце, офицер возобновил прерванный разговор.
Незнакомец, не ответив ни слова, направился к указанной лестнице.
В этой стороне — ни шума, ни света. Темнота, в которой мелькала лишь тень часового. Тишина, позволявшая незнакомцу слышать шум своих шагов и звон шпор на каменных плитах.
Часовой принадлежал к числу двадцати мушкетеров, назначенных для охраны короля; он стоял на часах добросовестно, с непреклонным видом.
— Кто идет? — крикнул часовой.
— Друг! — отвечал незнакомец.
— Что вам надо?
— Говорить с королем.
— Ого! Это невозможно!
— Почему?
— Его величество лег почивать.
— Все равно мне надо переговорить с ним.
— А я говорю вам, что это невозможно.
И часовой сделал угрожающее движение; но незнакомец не двинулся с места, как будто ноги его приросли к полу.
— Господин мушкетер, — сказал он, — позвольте узнать: вы дворянин?
— Да.
— Хорошо. Я тоже дворянин, а дворяне должны оказывать услуги друг другу.
Часовой опустил ружье; его убедило достоинство, с которым были произнесены эти слова.
— Говорите, сударь, — отвечал он, — и если вы потребуете того, что зависит от меня…
— Благодарю. При вас есть офицер?
— Есть, наш лейтенант.
— Хорошо. Я хочу поговорить с вашим лейтенантом. Где он?
— А! Это другое дело! Входите.
Незнакомец величественно кивнул часовому и пошел вверх по лестнице.
Крики: «Посетитель к лейтенанту», перелетая от одного часового к другому, прервали первый сон офицера.
Натянув сапоги, протирая глаза и застегивая плащ, лейтенант пошел навстречу незнакомцу.
— Что вам угодно, сударь? — спросил он.
— Вы дежурный офицер, лейтенант мушкетеров?
— Да, я.
— Сударь, мне необходимо переговорить с королем.
Лейтенант пристально посмотрел на незнакомца и одним быстрым взглядом увидел все, что ему было нужно, то есть высокое достоинство под простой одеждой.
— Я не думаю, чтобы вы сошли с ума, — начал офицер. — Однако должны же вы знать, что нельзя входить к королю без его разрешения.
— Он разрешит.
— Позвольте мне, сударь, усомниться в этом. Король четверть часа назад вошел в свою спальню, и теперь он, должно быть, раздевается. Притом не ведено пускать никого.
— Когда он узнает, кто я, — возразил незнакомец, гордо поднимая голову, — он отменит запрет.
Офицер еще более удивился и поколебался:
— Если я соглашусь доложить о вас, назовете ли вы, по крайней мере, свое имя?
— Доложите, что с ним желает говорить Карл Второй, король Англии, Шотландии и Ирландии.
Офицер вскрикнул от удивления и отступил на шаг, на его бледном лице выразилось чрезвычайное волнение, которое неустрашимый воин тщетно старался скрыть.
— О ваше величество, — сказал он, — я должен был бы тотчас узнать вас.
— Вы видели мой портрет?
— Нет, ваше величество.
— Или вы видели меня прежде при дворе, до моего изгнания из Франции?
— Нет.
— Как же могли вы узнать меня, если никогда не видели ни меня, ни моего портрета?
— Ваше величество, я видел короля, вашего родителя, в страшную минуту…
— В тот день, когда…
— Да.
Облачко грусти пробежало по лицу короля; движением руки он как бы смахнул его и повторил:
— Можете ли вы доложить обо мне?
— Простите, ваше величество, — отвечал офицер, — но по вашему костюму я никак не мог узнать короля. Однако, как я уже сказал вам, я имел честь видеть короля Карла Первого… Но простите… я спешу доложить о вас.