Виконт де Бражелон или десять лет спустя
Шрифт:
— Да, конечно, вы правы. Я это тоже заметил, так как до этого лодки и шлюпки, как мы видели, ежедневно приходили сюда десятками.
— Надо будет хорошенько осведомиться, — помолчав, сказал Арамис. Даже если мне придется построить плот…
— Но тут есть челноки. Если хотите, я раздобуду один…
— Челнок, челнок!.. Вы думаете, что челнок… Челнок, чтобы перевернуться на нем? Нет, нет, — решительно возразил ваннский епископ, — не нам с вами переплывать море в скорлупке. Подождем, подождем еще.
И Арамис принялся ходить взад и вперед, пытаясь скрыть все возрастающую тревогу Портос, уставший следить за лихорадочными движениями своего друга, Портос, доверчивый и спокойный Портос, ничего не знавший о причинах этого неистового волнения, выдававшего себя лишь внешними проявлениями, остановил Арамиса.
— Сядем на этот камень, — попросил он. — Присядьте рядом со мной, и я умоляю вас, умоляю самым решительным образом, объясните мне, и так, чтобы я хорошенько понял, объясните мне наконец, что мы тут делаем.
— Портос… — начал в смущении Арамис.
— Я знаю, что мнимый король хотел сбросить с трона настоящего короля.
Об этом вы рассказали мне, и это понятно. Я знаю, что мнимый король собирался продать Бель-Иль англичанам. И это тоже понятно. Я знаю, что мы, инженеры и военачальники, поспешно прибыли на Бель-Иль, чтобы возглавить работы по его укреплению и принять на себя командование десятью ротами, которые набраны, содержатся господином Фуке и находятся в его подчинении, или, иными словами, десятью ротами его зятя. И это мне достаточно ясно.
Арамис нетерпеливо вскочил. Он был похож на льва, которому докучает муха.
Портос удержал его за руку.
— Но, несмотря на усилия, которые прилагает мой ум, несмотря на все размышления, я не могу понять и никогда не пойму, почему, вместо того чтобы направлять к нам войска, вместо того чтобы поддержать нас, прислав людей, оружие и провиант, нас оставляют без лодок, а Бель-Иль без снабжения и без помощи; почему, вместо того чтобы установить с нами связь подачей сигналов, доставкой письменных приказов или изустно, прерывают всякое сообщение с нами? Ответьте же мне, Арамис, или лучше, прежде чем отвечать, выслушайте, что я думаю, какие мысли одолевают меня.
Епископ поднял голову.
— Так вот, Арамис, — продолжал Портос, — я думаю, я вообразил, что во Франции произошли большие события. Мне всю ночь напролет снился Фуке, мне снились мертвые рыбы, разбитые яйца, неприбранные убогие комнаты.
Дурные сны, д'Эрбле, они пророчат беду.
— Портос, что там такое? — перебил Арамис, порывисто вставая и указывая своему другу черную точку на багровой полоске моря.
— Судно! — обрадовался Портос. — Да, это судно. Ах, наконец-то мы получим известия!
— Два! — вскричал епископ, заметив новые мачты. — Два, три, четыре!
— Пять! — крикнул Портос. — Шесть, семь! Ах, боже мой, да тут целый флот!
— Должно быть, возвращаются наши бель-ильские рыбаки, — уверенно проговорил Арамис, хотя внутренне он был сильно встревожен представшей пред его глазами картиной.
— Уж очень велики эти суда; они не могут быть рыбачьими лодками. И к тому же не кажется ли вам, дорогой Арамис, что они идут с той стороны, где устье Луары?
— Да, они идут оттуда…
— Смотрите, их увидели все; вот женщины и дети. Они бегут на берег.
В это время подошел старый рыбак.
— Это наши лодки? — спросил его Арамис.
Старик всмотрелся в морскую даль.
— Нет, монсеньер, это суда королевского флота.
— Суда королевского флота! — повторил Арамис, содрогнувшись в душе. Но откуда вы это знаете?
— По флагу. На наших лодках и на торговых судах флагов никогда не бывает. На таких больших парусниках обыкновенно перевозят войска.
— А! — сказал Арамис.
— Ура! — воскликнул Портос. — Это идут подкрепления, не так ли, дорогой Арамис?
— Возможно.
— Если это только не англичане.
— С Луары? Это было бы ужасным несчастьем! Разве им не понадобилось бы в этом случае пройти через Париж?
— Вы правы. Это, разумеется, подкрепления или, может быть, провиант.
Арамис закрыл руками лицо и ничего не ответил. Потом вдруг приказал:
— Портос, объявите тревогу!
— Тревогу? Но почему?
— Пусть канониры вернутся на свои батареи, пусть прислуга находится возле орудий, пусть будут особенно бдительны у береговых пушек.
Портос сделал большие глаза. Он внимательно посмотрел на своего друга, точно хотел убедиться, что тот действительно в здравом уме и твердой памяти.
— Если вы немедленно не пойдете, мой дорогой и бесценный друг, — продолжал Арамис своим самым ласковым тоном, — то это сделаю я и лично отдам все эти необходимые распоряжения.
— Иду, сию минуту иду, — ответил Портос и пошел выполнять приказание.
По дороге он, впрочем, неоднократно оглядывался, чтобы выяснить, не ошибся ли ваннский епископ и не зовет ли его назад, обратившись к более здравым мыслям.
Пробили тревогу. Раздалась барабанная дробь. Запели рожки. Разнесся глухой звон большого набатного колокола. В мгновение ока мол и дамба заполнились любопытными и солдатами. В руках у артиллеристов, стоявших у больших, поставленных на каменные лафеты орудий, дымились фитили. Когда каждый занял указанное ему боевым расписанием место, когда приготовления к обороне были завершены, Портос робко обратился к епископу, шепнув ему на ухо:
— Позвольте, Арамис, я хочу постараться понять…
— Погодите: вы и так вскоре поймете решительно все, — так же шепотом ответил ваннский епископ своему заместителю и помощнику.