Виктор
Шрифт:
Проводник не дал Виктору договорить. Выхватив нож, – нарушать тишину звуками выстрелов не входило и в его планы, – он кинулся на Виктора. Если бы не предчувствие, тому бы пришлось несладко. Проводник не был готов к тому, что его противник ожидает нападения, и это стоило ему жизни. Убедившись, что проводник мёртв, Виктор выбросил его тело в окно.
Не успел Виктор привести себя и купе в порядок, как появился настоящий уже проводник.
– Месье чего-нибудь желает? – спросил он, проверив билет.
– Я хочу выспаться, поэтому буду счастлив, если до самого Парижа меня никто не побеспокоит, – ответил он, кладя в карман проводника аккуратно сложенную купюру.
– Будет исполнено.
После того, как проводник ушёл, Виктор запер дверь купе, затем выбрался через окно на крышу вагона.
– Да, это не купе первого класса, – сказал он себе, устраиваясь на крыше.
Ближе к ночи начался дождь, и чтобы сохранить письмо, Виктор спрятал конверт в бумажнике. Бумажник он засунул себе за пазуху и лег на живот. Летний пиджак и рубашка быстро намокли, и холодный ветер пробирал Виктора до костей. Холод сводил с ума, но возвращаться в купе было опасно. Вряд ли лжепроводник был единственным врагом в этом поезде.
Не доезжая несколько километров до Парижа, Виктор на ходу спрыгнул с поезда. Он понимал, что в мокром, измазанном грязью дорогом костюме, он будет привлекать к себе внимание всех и каждого, поэтому ни о каком возвращении в таком виде не могло быть и речи. Так, размышляя, что ему предпринять, Виктор набрёл на костёр на берегу реки, возле которого сидело четверо бродяг. Они готовили еду.
– Доброе утро, месье, – поздоровался он, – можно погреться у вашего костра?
– За тепло денег не возьмём, – ответил один из них.
Виктор подсел к огню. Судя по разговорам, эти люди шли в Марсель в поисках работы или приключений.
– Прошу прощения, господа, что вмешиваюсь в ваш разговор, но я хотел бы предложить вам небольшой обмен, – сказал он, немного согревшись.
– И что вы хотели бы обменять? А, главное, на что?
– Свою одежду на вашу. На мне вполне ещё приличный костюм, и после стирки и утюга он будет выглядеть вполне сносно. Могу к нему добавить пару франков.
– А туфли? – поинтересовался бродяга, которому приглянулись дорогие и совсем ещё новые туфли.
– Это само собой, – согласился Виктор.
Уже через пару часов выглядевший бродягой Виктор вошёл в Париж. В своё время нужда научила его становиться в нужное время незаметным, и теперь он легко смог найти ту часть города, где его никому не пришло бы в голову искать.
В одной из любимых забегаловок парижского отребья он поел и выпил бутылку дешёвого вина. Захотелось спать, но расслабляться было нельзя. Только после полуночи он решил, что можно попытать счастья.
У дома Джеймса было тихо. Скорее всего, противник не рисковал выходить на откровенное противостояние, предпочитая действовать на нейтральной территории. Убедившись, что посторонних поблизости нет, Виктор перемахнул через забор. Едва оказавшись во дворе, он услышал за спиной тихий и совершенно спокойный голос Безымянного:
– Стой и не шевелись, иначе буду стрелять!
– Не стреляй, это я, Виктор!
– Что ты здесь делаешь в таком виде? – удивлённо спросил Безымянный, вешая ружьё за спину.
– Долгий разговор. У меня срочное послание для Джеймса.
– Пойдём. Он тебя ждёт.
Джеймс сидел в кресле в гостиной и пил бренди. Внешне он выглядел безмятежным.
– Будешь? – спросил он, предлагая Виктору напиток.
– С удовольствием, но сначала я бы хотел принять ванну.
– Письмо с тобой?
– Да, но это ещё не всё. Кое-что произошло по дороге.
– Это уже не важно. Главное – письмо.
Виктор протянул Джеймсу конверт.
Внутри был лист бумаги, на котором аккуратным почерком было написано одно единственное слово: мужское имя.
– Итак, господа! – оживился Джеймс, – собирайтесь, мы едем на юг, в Лангедок. Извини, Виктор, придётся тебе обойтись без ванны. Время есть только переодеться.
5
Саймонсу вновь пришлось уговаривать Виктора, словно маленького ребёнка, покинуть подземелье. Наверху тот сразу же направился в спальню, чтобы, не раздеваясь, рухнуть в постель, но слуга его остановил:
– Ванна и завтрак уже ждут, сэр.
– Я не хочу, – отмахнулся Виктор.
– Прошу прощения, сэр, но так как на карту поставлена и моя жизнь…
– Давайте без предисловий, – перебил его Виктор, даже не пытаясь скрыть своё раздражение.
– Если вы потеряете форму, вы не сможете вспоминать, и тогда…
У Виктора появилось желание придушить слугу собственными руками, но сил не было даже на то, чтобы продолжать спор. К тому же Виктор понимал, что Саймонс прав.
– Ладно, Саймонс, чёрт с вами, давайте ванну, – раздражённо сказал он.
В постели Виктор провалялся весь день. Встал он только, когда Саймонс пришёл сообщить, что солнце клонится к горизонту. Взлохмаченный и небритый Виктор спустился в столовую, где его ждал сытный ужин.
Саймонс был холодно почтителен.
– Вы хотите что-то сказать? – спросил Виктор, которого это раздражало.
– Простите, сэр, но вам надо за собой следить. Иначе вы потеряете форму задолго до того, как сможете всё вспомнить. Вы ведь не хотите, чтобы всё закончилось инфарктом или апоплексическим ударом?
– Что вы предлагаете?
– Вам надо возобновить свои занятия плаванием и фехтованием.
– У меня нет сил даже спорить.
– И, тем не менее, сэр, вам стоит хотя бы попробовать.
– Вы предлагаете сделать это прямо сейчас? – съязвил Виктор.
– Думаю, наилучшим временем будет пара часов перед ужином, сэр.
– Хорошо, напомните мне об этом завтра.
– С удовольствием, сэр.
6
Если бы не кровососущие насекомые, которых Виктор приобрёл вместе с одеждой у бродяг, дорога в Лангедок принесла бы ему массу удовольствия. Она проходила по живописным местам. К тому же, несмотря на спешный отъезд из дома, лошадей решено было не гнать. Но уже само понимание того, что по телу ползают отвратительные твари, превращало для него поездку в ад. Конечно, будучи бродягой, Виктору приходилось мириться со вшами, но хорошая жизнь вернула ему брезгливость. Из-за вшей путешественникам пришлось даже остановиться в какой-то придорожной деревушке задолго до того, как наступил вечер.