Виктория Света
Шрифт:
Или щипача какого-нибудь напрячь? Щипач без проблем кому хочешь в нагрудный карман крошечный колесик сунет, причем незаметно, без лишних слов и долгих пререканий. Но договариваться со щипачом – лишнего человека к делу притягивать, а он может трепливым оказаться. И что потом, его тоже валить прикажете?
К тому же время поджимало, почти его и не осталось, времени-то. Потому Пан и бесится. Короче, задница полная. А все жадность, разводящего то есть. Захотелось по-быстрому бабла срубить. Не своими руками, на минуточку. Типа, он импресарио.
На хрена Толику вообще
К коттеджу пентюха подступов нету, Толик сам лично убедился. Улица в поселке широкая, вдоль нее низенькие кустики высажены. Деревья, если и попадаются, то молодые, практически саженцы, поселок-то новый. И соседние особняки для «гнезда» непригодны, поскольку на чердак к ним не проберешься. Народ там сплошь серьезный, Толю самого уроют.
Подрывное дело он совсем не знает. Упущение. Нужно бы подучиться, а то он и вправду со всей узкой специализацией никому не нужен будет. А так взял бы и тачку пентюху заминировал, уж изловчился бы как-нибудь. С другой стороны – зачем Толе все эти стрессы? Завязывать пора, нервы дороже.
Его Нинулька – баба бойкая, изворотливая. Ну, и красавица, конечно, только не об том речь. Денежки, что муж по контрактам надыбал, к делу пристроила. Разве может быть что-то лучше при теперешней действительности, чем недвижимость? Нинка тоже так рассудила. Приобрела сначала одну квартиру, потом докупила вторую. Какие еще апартаменты, не смешите!.. Обои драные, толчок в ржавых потеках. Зато понаставила в каждой комнате по восемь коек и пустила туда трудовых мигрантов. Им-то без надобности итальянская сантехника. Вода в кране течет, электричество светит – житуха.
Уже только на эти деньги существовать можно, причем безбедно. А у Толи Бородулина еще и бизнес есть, которым он очень гордится – магазин «Все для рыбалки». Ну, может, магазин – это несколько преувеличено, однако киоск в подземном переходе тоже дает свою прибыль. Опять же служба в отряде приносит стабильный доход. Да еще дача с участком: укропчик, картошечка, то, се по списку… Вот и спрашивается: зачем Толику стрессы?
Зачем… Толя знает зачем. Его манила власть над чужой жизнью. Власть и возможность в один миг прервать эту жизнь, когда он решит и когда пожелает. Лестно было Толяну осознавать себя воплощением адских сил, жонглирующим смертями и судьбами.
Хотя следует заметить, что этот «голливуд» мало имел общего с реальной причиной бородулинского свободного выбора, но Толик никогда никому и ни за что не признался бы, что вертит им банальная зависть, исступленная, доведенная до лютой ненависти зависть к тем, кто наверху. Кто жрет с серебра и ездит на «майбахах». Кто девкам своим покупает шиншиллу и соболя. И останавливается в пятизвездочных европейских отелях, а не в их смешных аналогах на побережье северной Африки. Кто мнит себя настоящим хищником. А Толик,
Однако отвлекся он, а нужно что-то решать для исправления дел. Вон как Пан истерит, аж заходится. Его понять можно: это ведь не Толику, а Пану теперь с заказчиком объясняться. Но и Бородулину расслабляться не стоит. Пан хоть и не будет сам руки марать, а наказать проштрафившегося спеца напоследок сумеет.
Эх, не надо было вообще стартовать. Увидел девку, узнал – поостерегись, позвони разводящему. Пусть Пан и решал бы единолично. Но ведь не должна же была она догадаться, а она догадалась! Или все-таки ни при чем она, просто так карты легли погано?
– Короче, – достиг его сознания голос Пана, ставший спокойным, – сделаешь вот что… Но, смотри, не облажайся опять.
Вика сидела на низенькой раскладной табуреточке, обхватив колени руками, и смотрела в пламя костра. Хотя это не костер был вовсе, а костерок. Костерок-детеныш, затеянный из нескольких щепочек и нескольких дощечек, оставшихся от снесенного по весне старого забора. Скоро потухнет, если не подкормить. Но у Вики было наготове еще немножко корма, а на дольше и не надо.
Было приятно ни о чем не думать. Молчать и любоваться этим магическим действом – пляской муаровых огненных стеблей, рвущихся вверх к темному небу под безмолвную музыку, слышную им одним.
Дым от костра не заглушал вечерних запахов загородного лета. Терпко пахло полынью, крапивой, скошенной травой. Ночная фиалка, высаженная Танзилёй под окнами специально для аромата, расправила крошечные лепестки, добавив в симфонию запахов собственное сладкое благоухание. Еще и саранча на ближнем лугу взахлеб стрекочет, заливается. Волшебно…
Вика отдыхала. И ни о чем не думала, хватит. Танзиля с вопросами не лезла, золотая тетка. Если не считать дежурного: «Ну, как прошел первый день».
На славу. На славу он удался, дорогая моя Усмановна. Но каким же трудным и бесконечно долгим он был… И таким психически затратным, что у Виктории не осталось сил торжествовать победу. Только вялое осознание, что, вот сегодня она сберегла одному человеку жизнь. Кажется, хорошему человеку. И хоть положительные черты характера в данном случае первостепенными не являются, однако же хорошего человека всегда жальче, чем плохого.
А ведь могли, могли его грохнуть, ядрена вошь! Окажись на ее месте кто-то другой, доселе не сталкивавшийся с подобной причинно-следственной связью событий, на первый взгляд ничего общего между собой не имеющих, именно так и произошло бы. На волоске нынче висела жизнь Геры Алексеевича, на тончайшем.
Галактионов вполне ожидаемо предложил ей должность кризис-телохранителя – временно, пока ситуация не прояснится и не уляжется. Виктория согласилась, но лишь после того, как подопечный клятвенно пообещал неукоснительно выполнять ее предписания, какими бы они ни показались ему нелепыми.