Вильгефорц из Литтл Уингинга
Шрифт:
— Джинни, ты ничего не хочешь мне сказать?
— Что именно, Гарри?
— Например, откуда у тебя этот потрясающий черный дневник в кожаном переплете?
Джинни отступила на шаг и мне показалось, что сейчас она попытается сбежать, лишь бы не отдать дневник. Я видел, какое усилие ей стоило сделать над собой, чтобы выбросить его из рук на пол. Потом её прорвало.
— Я не хотела, Гарри, не хотела причинять вред миссис Норис, и не хочу, чтобы другие ребята пострадали, но голос слишком силен. Я его все ещё слышу. Прости меня.
— Не бойся, — подошел
— Что ты сделаешь с дневников, Гарри?
— Отнесу его директору Дамблдору. — Легко соврал.
— Нет! Он меня исключит из Хогвартса!
— Не исключит. Ты не совершила ничего плохого, а намерения не были искренними. Тебе затуманили разум.
Убедив девочку в безопасности, я дождался её ухода, чтобы подобрать выброшенный дневник. Предварительно я усилил защиту разума до предела, и не зря. Едва мои пальцы коснулись шероховатой поверхности дневника, как в мой разум ударили тараном. Чистая, грубая сила, не оформленная заклинанием, попробовала проломить барьер разума. Ну кто так работает?
Атака последовала ещё пять раз с интервалом в одну-две минуты, но безрезультатно. Артефакт перестал пытаться подчинить меня грубой силой, сменив подход на мягкое постепенное воздействие, которое не возымело бы эффекта в любом случае.
Я направился прямиком в выручай-комнату, где принялся исследовать дневник. Внутри дневника ни одна страница не была исписана. Отсутствовали заклинания и пентаграммы, даже парочка рун не была нацарапана на обложке. Возникает вопрос, как же его зачаровали?
Пожалуй, кто нибудь другой на моем месте не смог бы разгадать загадку дневника. Просто никому в голову не придет, что вместо магии обычную бумагу зачаруют частицей собственной души. Если бы я не знал, что искать, то мои диагностирующие чары не показали бы столь ошеломительный результат. А все почему?
В поисках ответа я догадался, что книга может быть артефактом-вместилищем, содержащим некую сущность, раз она так точечно выбирает способ воздействия. Сумев правильно конкретизировать параметры поиска, я добился результата. Представьте моё удивление, когда обнаруженная сущность оказалась частью души, прямо как тот паразит, застрявший в моем разуме.
Дальнейшее исследование дневника продолжилось практическим путем. Я использовал дневник по прямому назначению, написав предложение на его страницах.
— Я знаю, кто ты.
Чернила растворились на пожелтевших страницах, будто перо никогда не касалось их, а потом мне ответили. Слова сами появились, складываясь в имя: Том Марволо Реддл.
— Возможно тебя раньше так звали, но ты взял себе другой псевдоним. Я тебя знаю под именем Волан-де-Морт.
Отклик дневника исчез в одно мгновенье. Ощущение духовной силы сменилось её полнейшим минусом. На столе передо мной лежала самая обыкновенная тетрадь. Не знай я, кому она принадлежит,
Я положил его в центре сдерживающей пентаграммы, для проведения нескольких тестов перед окончательным уничтожением, в ходе которых убедился в неплохих защитных свойствах артефакта. Ничего серьезнее школьных боевых проклятий я не использовал, разве что парочка бомбард выбивались из общего ряда заклинаний низшего ранга. Но и они не смогли нанести урон дневнику. Часть души, заточенная в дневнике, никак себя не проявляла.
Отбросив шутки в сторону, я решил ударить чем-то посерьезнее, но не успел. Том Реддл тоже не захотел проверять пределы неуязвимости — и сделал свой ход, последний. Внезапно из дневника изошел белый свет, заполнив всю выручай-комнату, а я оказался в другом месте. Первое, что бросилось в глаза, это детали внутреннего интерьера Хогвартса прежних времен. Об этом говорило несколько декораций, статуй и постаментов, отсутствующих в настоящем.
Пространство, в котором я оказался, было воспоминанием части души темного лорда, или отдельным подпространством, возможно и тем и другим одновременно. Убедившись в нейтральности пространства, я доверился чутью в выборе маршрута. Оно привело меня к юноше, стоящему на лестнице и наблюдающему за процессией магов. Четверо взрослых волшебников увозили труп девушки, на носилках. Юноша внимательно следил за ними, или за ней.
— Реддл, подойди. — Обратился к Тому мужчина, отдаленно напоминающий Дамблдора. Сколько лет прошло с тех пор, как тайную комнату открыли в последний раз, если директор тут выглядит максимум на пятьдесят?
— Профессор Дамблдор. — Развеял мои сомнения Реддл.
— Опасно бродить по коридорам в столь поздний час, Том. — Начал нравоучения тогда ещё профессор Дамблдор, стоило Тому подойти поближе.
— Да, профессор. Я просто, я хотел сам убедиться, правдивы ли слухи.
— Боюсь что да, Том. Они правдивы.
— Насчет школы тоже? — Искренне спросил Том. — У меня нет дома, они ведь не закроют теперь Хогвартс, правда, профессор?
— Я понимаю, Том, но, боюсь, у директора Диппета не окажется выбора.
Я видел решимость в глазах Реддла. Он действительно волновался насчет школы, но не по причинам, о которых думал Дамблдор.
— Если это прекратится, если того кто это затеял поймают…
— Не хочешь ли ты что нибудь рассказать мне? — спросил Дамблдор, пристально изучая реакцию Тома.
— Нет сэр. Ничего.
— Тогда ладно, иди к себе.
— Всего доброго.
Том удалился, я последовал за ним. Реддл не спешил возвращаться к себе в комнату, его путь лежал отнюдь не в подземелья Слизерина. Я мог бы досмотреть представление до конца, но режиссерского опыта малолетнему темному лорду точно не хватало. То, что мне показывают, с большой долей вероятности — ложь, как минимум события изложены в однобоком ключе, без иных точек зрения, будучи вырваны из контекста.