Вильгельм Оранский. Мятежный принц

ван Роосбрек Роберт

Новые парламентеры отправились в Шато-Тьерри, где находился Анжу, также отбыли делегаты и к французскому королю. Результатом этих многочисленных обсуждений стал проект договора, заключенный 25 апреля 1584 г., показавший, сколь мало, собственно, осталось от Генералитета из-за возникшей опасности, что все провинции, кроме Голландии и Зеландии, будут аннексированы Францией, если Анжу умрет без наследника. Можно легко себе представить, что тогда осталось бы от суверенитета Голландии и Зеландии. Благодаря герцогу цель французской дипломатии через Нидерланды приблизиться к границе империи была достигнута…

Но 10 июня Анжу неожиданно умер. В завещании он передал все права брату, французскому королю Генриху III. В Дельфте о его кончи- не узнали только 23

июня, еще до того, как были утверждены окончательные договоры. Это спасло остатки Генералитета от аннексии. Тем не менее Оранский хотел вести в том же духе переговоры и с Генрихом III. Его нидерландская политика, религиозные примирения больше не имели никакого смысла. Политика принца определялась требованиями и ограничениями кальвинистов, и это оставляло открытым только обманчивый путь к Франции. Положение было безвыходным. Оранский осознавал, что и так уже ослабленное единство теперь полностью разрушено. Провинции Голландия и Зеландия, возможно, и Утрехт, которыми он вскоре собирался управлять как суверен, остались последними бастионами: здесь решили сражаться до последнего. В своем послании прежде чем его настигла роковая пуля, принц пишет, что все в руках Всевышнего… Пусть не надеются на жалкое дезертирство!..

Балтазар Жерар, родившийся в свободном графстве, уже давно вынашивал план убить принца. После бесед с испанским наместником и старым знакомым и бывшим соратником Оранского Ассонлевилем он отправился в Дельфт. Там ему удалось выдать себя за жертву испанского террора и завоевать доверие. С Ноэлем де Кароном, сеньором Шооневаля, он даже принял участие в последней делегации Оранского к Анжу и 12 июня вернулся в Дельфт. До 10 июля он находился в близком окружении принца, готовя покушение. Купил на деньги, которые ему дал Оранский, пистолеты и спокойно выжидал. Когда 10 июля принц после обеда и беседы с английским полковником Роджером Уильямом направлялся в свой кабинет, то был застрелен Балтазаром Жераром, поджидавшим его на лестнице. Тяжело раненный тремя пулями принц упал на руки своего дворецкого и через несколько минут скончался.

Последние слова Оранского, произнесенные по-французски: «Господи, спаси мою душу! Господи, спаси бедный народ!» — естественны для человека, вся жизнь которого была борьбой за освобождение народа!

ЖЕНЫ ОРАНСКОГО

В конце жизнеописания великого Оранского нужно прежде всего проверить, действительно ли все в его жизни определялось политикой, даже браки. Это соответствует действительности только частично. Восемнадцатилетний габсбургский придворный Вильгельм Нассау, принц Оранский, который в 1551 г. женился на Анне фон Бюрен, еще не имел никакой политической программы, а при Карле V вообще не было речи о политической или религиозной оппозиции. Отец Анны Максимилиан, сеньор Эгмонта и Леердама, граф фон Бюрен, верный друг Карла V, в 1548 г. огласил свою последнюю волю, согласно которой его единственная дочь должна была выйти замуж за принца. Так Оранский стал супругом одной из самых богатых и красивых наследниц в нидерландских провинциях, и это произошло с разрешения короля. С юной, добросердечной и любящей Анной молодой принц провел самые счастливые и беззаботные дни своей жизни. Из немногих сохранившихся писем супругов этого времени мы узнаем, что молодых людей связывали настоящие узы любви. Крепче стали отношения и с Дилленбургским двором. Желанный и многократно обещанный визит Анны в Дилленбург, к сожалению, не состоялся: в марте 1558 г, молодая женщина заболела и умерла. Двое детей от этого брака, принцесса Мария (1553) и Филипп Вильгельм (1554), который позже попал в испанский плен, воспитывались под присмотром Марии Венгерской.

В связи с последующими политическими событиями второй брак принца стал очень важным. Сначала принц посватался к Ренате Лотаринг-ской, правнучке Карла V и внучке эрцгерцогини Элеоноры Габсбургской, некогда королевы Дании. Мать Ренаты, Кристина Лотарингская, отклонила это предложение. Следующее сватовство было к вдове герцога Энгиенского, но в этот раз не согласился французский король Генрих II. В третий раз очередь дошла до Анны Саксонской, дочери покойного противника Карла V Морица Саксонского. Девушка воспитывалась своим дядей, курфюрстом Саксонским, в строго лютеранском духе. Её дед по матери, ландграф Филипп Гессенский, следил за этим воспитанием.

Сватовство носило политический характер и было неприемлемым для короля Филиппа. До сих пор удавалось оберегать принца от магнетического силового поля германской (лютеранской) политики. Как мог наместник Голландии и Зеландии преследовать в своих владениях еретиков, если у него самого жена была лютеранкой, да к тому же еще дочерью принца-еретика, которого император поставил на колени в Пассау.

Семья Анны Саксонской тоже не испытывала восторга по этому поводу. В ее глазах принц был папистом, слугой римской церкви и императора.

Оранский объяснил королю Филиппу, что поклялся в верности католической церкви — истинной католической религии — и останется верен этой клятве. Впрочем, родственная связь Оранского с саксонским двором могла бы принести пользу и королю.

Кардинал Гранвелла имел другое мнение. Он считал такой брак очень опасным, ведь принц благодаря ему угодит в осиное гнездо германских протестантов. Гранвелла совершенно открыто обсуждал с Вильгельмом эту возможность. Опасность представляло также лютеранское происхождение принца. Как бы то ни было, следовало дать абсолютные гарантии, что принцессу обратят в католическую веру. Обсуждения и переговоры длились до бесконечности; принц стал проявлять нетерпение и, наконец, заявил, что хотел бы сам распорядиться своим браком. Он ссылался на германское происхождение, но обещал, что жена будет придерживаться католических законов, даже если не примет идею католической церкви. Однако обещание Гранвелле и Маргарите Пармской не учли при сватовстве. Представители Оранского — брат Людвиг, Гюнтер фон Шверцбург и рыцарь Георг фон Холл сообщили семье Анны, что у Оранского пролютеранские убеждения и его жена сможет жить как лютеранка при условии сохранения тайны.

Если курфюрст Август в конце концов согласился на этот брак по личным и политическим причинам, то гораздо труднее было убедить деда Анны, ландграфа Филиппа Гессенского; он оставался противником брачных планов с «черным предателем» и «папским прихвостнем». Переговоры длились с 1559-го по 1561 г. С декабря 1560 г. по январь 1561 г. Оранский регулярно посещал будущих родственников. Он присутствовал также на протестантском богослужении. А 2 июня 1561 г. в Торгау был подписан брачный договор. Оранский дал устное согласие на то, что его жена останется в своей вере «беспрепятственно и без ограничений», и по возможности будет воспитывать детей «в истинной религии Аугсбургской конфессии». Правительнице Маргарите пообещал противоположное, однако письменно ничего не подтвердил.

Этот брак преследовал политические цели. Родство с курфюрстом Оранскому было важно для преумножения престижа… Возможно, он уже тогда думал о германской помощи, если понадобится, против планируемых гонений на протестантов, о чем ему сообщил в Венсенском лесу французский король. Отношения с Саксонским и Гессенским домами являлись важными для финансовой помощи, для вербовки ландскнехтов и т. д. То, что он однажды станет вождем кальвинистского восстания, Оранский, разумеется, еще не знал.

Свадьба состоялась 25 августа в Дрездене по протестантскому обряду, а в октябре принц с женой вернулся в Нидерланды. Анна Саксонская «жила по-католически», дети были крещены как католики, но семейную жизнь определял лютеранский дух, и Оранский все больше сближался с германскими родственниками.

При брюссельском дворе понимали, что католический образ жизни принца и его жены всего лишь видимость и они часто не обращали внимания на церковные заповеди. Как бы то ни было, аристократический брак принца поднял его политический престиж.