Вилла розовых ангелов
Шрифт:
– Ты такой же неженка, как и Эдуардо, – заметил как-то шутя капитан Нерон.
Миновало полтора года, в течение которых Регина приняла участие во множестве пиратских акций.
Вице-король Коста-Бьянки, желавший задобрить испанский двор, предпринимал большие усилия, чтобы положить конец бесчинству около побережья. Чтобы изловить пиратов и раз и навсегда избавить от их присутствия Коста-Бьянку, из Испании прибыл граф Лауренсио Оливарес. Про него было известно, что он не знает пощады к врагам короны и поклялся в течение всего лишь трех лет изловить всех пиратов и вздернуть их на виселице или отправить на
Под командованием графа Оливареса, наделенного чрезвычайными полномочиями, находилась флотилия из восемнадцати кораблей, которые начали патрулировать водные пути между Ямайкой и Коста-Бьянкой. За полгода граф разорил три пиратских гнезда, два известных морских разбойника нашли мученическую смерть на центральной площади Эльпараисо, а купцы вздохнули с облечением – количество нападений на караваны резко пошло на убыль.
Таверна «Серебряный крокодил» сгорела. По слухам, граф Оливарес лично поджег ее, приказав закрыть двери и заколотить окна. В огне погибло больше пятидесяти человек, многие из которых были членами команд пиратских кораблей.
Преступный промысел с каждым днем становился все опаснее и опаснее. Настал момент, когда в рейд рисковали отправляться только две команды – «Гордость Коста-Бьянки» под командованием капитана Нерона и «Единорог» Эдуардо Одноглазого. Граф Оливарес наведался в поместье капитана Нерона в его отсутствие, сжег усадьбу и объявил награду за голову известного пирата.
Такие же меры были предприняты в отношении Эдуардо, которого, кроме всего прочего, надлежало, изловив, передать в руки католической церкви, которая обвиняла его в многочисленных грехах перед верой. Объяснялось это тем, что Эдуардо однажды напал на корабль, на борту которого находился новый архиепископ Эльпараисский, назначенный святейшим папой Климентом Одиннадцатым взамен умершего и следовавший из Европы в Южную Америку. Эдуардо забрал тогда золотую церковную утварь, дар испанского короля собору Богородицы, строительство которого было завершено в столице Коста-Бьянки, и огромный крест, усыпанный сапфирами и изумрудами, древнюю реликвию, по преданию принадлежавшую последнему византийскому императору Константину Палеологу. Крест планировалось установить на алтаре в кафедральном соборе.
Но если бы только этот грех был на счету Эдуардо! Пират, взяв в плен престарелого архиепископа и его тишайшую свиту, состоявшую из прелатов, велел почтенным мужам раздеться донага, измазал их в меде, бочки с которым попались ему на одном из других кораблей, заставил вываляться в пуху из перин и рыбьей чешуе, а потом привязал смиренных священнослужителей к мачтам. Архиепископа же, обрезав ему бороду и надев на голову горшок, к которому были приделаны ослиные уши, поднял на вершину бизань-мачты, где того крепко-накрепко прикрепили веревками. В таком виде один из людей Эдуардо привел корабль в порт Эльпараисо, где намечался торжественный прием по случаю прибытия нового архиепископа. Матрос, когда корабль оказался в порту, незаметно скрылся, а шокированное светское общество во главе с вице-королем лицезрело опозоренных святых мужей, которые были больше похожи на ярмарочных шутов, чем на отцов церкви.
Презрение Одноглазого к архиепископу было объяснимо – тот в бытность свою испанским прелатом позарился на угодья отца Эдуардо и, чтобы заполучить их в собственность церкви, написал на того донос, обвинив в ереси. Отца Эдуардо арестовали (он позднее умер в застенках святой инквизиции), все богатства семьи перешли в руки соседнего монастыря, а Эдуардо поклялся, что рано или поздно отомстит лживому святоше, а вместе с ним – и всей церкви.
Архиепископ же, не забыв нанесенного ему и в его лице всему Риму оскорбления, отлучил Эдуардо от церкви. Вслед за тем граф Оливарес, известный своей набожностью, заверил почтенного старца, что как только одноглазый пират будет изловлен (а в том, что это произойдет скоро, граф не сомневался), он будет передан в руки архиепископа.
Регина, успешно сохранявшая свое инкогнито, все больше и больше завоевывала расположение капитана Нерона. Тот все удивлялся, почему Хосе, когда они оказываются на суше, не посещает бордель и не предается пьяным кутежам, однако считал, что сын дона Пабло – чрезвычайно талантливый юноша, которому суждено самому стать капитаном.
В конце 1703 года до ушей капитана Нерона дошла весть о том, что вице-король отправляет в дар испанскому королю золотую статую Девы Марии и двадцать бочонков с отборными изумрудами. Устоять перед такой добычей Нерон не мог, посему «Гордость Коста-Бьянки» вышла в океан. Нерон использовал свой любимый трюк – его корабль затаился около острова Лагарто, дожидаясь, когда добыча сама устремится в ловушку. Капитан Нерон потирал руки от радости, предвкушая, что вскорости в них окажутся редкостные сокровища.
И вот этот момент настал. Нерон велел поднять якорь, и «Гордость Коста-Бьянки» взяла курс на приближающийся корабль. Они были от него в каких-то двух кабельтовых, когда Регина заметила пять кораблей, выворачивающих из-за острова. Капитан Нерон был удивлен и раздосадован.
– Золото и изумруды были почти в наших руках! – воскликнул он и велел поменять курс.
Но было слишком поздно: пираты сами оказались в ловушке – с другой стороны показались еще четыре боевых корабля.
– Но как такое может быть? – закричал капитан Нерон.
И тут раздался пушечный выстрел – флагманский корабль начал обстрел «Гордости Коста-Бьянки». Нерон, припав к подзорной трубе, рассмотрел штандарт и фигуру, занявшую место на капитанском мостике.
– Граф Оливарес! – разразился старый пират ругательствами. – Это все он!
Регина поняла: не было никакой золотой статуи Девы Марии, не было бочонков с изумрудами. Слухи намеренно распространялись людьми графа, чтобы заманить пиратов в западню.
Времени на размышления не оставалось, «Гордость Коста-Бьянки» подверглась обстрелу с четырех сторон. Капитан Нерон приказал прорываться, и кораблю удалось проскочить к острову Лагарто. Однако удача изменила пиратам: быстроходные корабли флотилии графа Оливареса нагнали «Гордость Коста-Бьянки», и пушечные ядра изрешетили ее.
– Если так, то мы примем бой! – завопил капитан Нерон, велел развернуть корабль и пойти на абордаж флагманского судна.
Но не все пираты были готовы жертвовать собственными жизнями. Часть команды взбунтовалась, желая спустить шлюпки и с двумя мешками золотых монет направиться к Лагарто.
Пока приверженцы героической смерти и желающие избежать ее спорили, участь «Гордости Коста-Бьянки» была предрешена. Матросы из трюма доложили:
– У нас четыре течи, залатать их нельзя, мы идем ко дну!
На корабле возникла паника. Капитан Нерон, на которого уже никто не обращал внимания, побелевший, с потухшим взором, произнес: