Вильямс

Осенью 1880 года ученики славившеюся в Москве реального училища К. К. Мазинга с интересом встретили волнующее событие: в училище открылась своя собственная химическая

лаборатория. В большой комнате на длинных столах стояли пузатые колбы и реторты, диковинные аппараты Киппа, похожие на два больших мыльных пузыря, поставленных один на другой, мензурки и тигли. На отдельном столике, как «святая святых», застыли в стеклянном футляре золоченые аналитические весы.

В углу находился шкаф, наполненный разноцветными бутылями и банками с непонятными надписями.

Здесь ученики должны были в новом учебном году сами проводить опыты по химии, изучать эту науку практически.

В день открытия лаборатории больше всего разговоров было о том, что ее организовали не педагоги, а один из учеников пятого класса. Теперь стало понятно, почему он так часто оставался в училище после уроков. Он не зря потратил столько времени — лаборатория получилась на удивление. И ее организатору в первые же дни присвоили шутливое прозвище, в котором сквозило уважение: товарищи прозвали его «августейшим лаборантом». Тогда один из учителей сделал реалистам замечание — эпитет «августейший», оказывается, можно было применять только к «особам» царской фамилии.

Но реалистам не хотелось отказываться от меткого прозвища, и, прибавив к августу один месяц, они назвали организатора и руководителя лаборатории «сентябрейшим лаборантом».

Этим «сентябрейшим лаборантом» был Василий Вильямс. Он поступил в училище в 1879 году, выдержав вступительные экзамены в четвертый класс.

Попасть в училище было ему нелегко. Большая семья Вильямсов находилась в это время в очень тяжелом положении. Отец Вильямса — Роберт Васильевич, инженер-мостовик, один из строителей Николаевской (ныне Октябрьской) железной дороги, умер в 1876 году.

Роберт Васильевич, американец по происхождению, не обладал теми качествами, которые ценились в «деловых кругах» заокеанской державы. Попросту он считался там неудачником. К нему относились с немалой долей презрения, потому что он происходил из «туземцев», — по семейным преданиям, его предками были индейцы. Потомок коренных жителей Америки, истребленных колонизаторами, не нашел себе места на земле своих отцов и покинул Америку, отправившись в начале пятидесятых годов в Россию. Здесь он обрел вторую родину.

В 1855 году тридцатитрехлетний инженер женился на девятнадцатилетней русской девушке и остался навсегда в России.

После завершения строительства Николаевской железной дороги Роберт Васильевич работал на небольшом ремонтно-механическом заводе. Но так как деловыми «американскими» чертами он не обладал и не умел выжимать все соки из рабочих, с которыми у него установились хорошие отношения, его служба не приносила ему сколько-нибудь больших доходов. И, умирая, он не оставил своей большой семье никаких сбережений.

Василию Вильямсу было в то время 13 лет, а старшей сестре Софье исполнилось в год смерти отца 18 лет; остальные дети — братья Владимир и Иван и сестры Мария, Екатерина и Людмила — были моложе. Вся эта большая семья оказалась на попечении матери — Елены Федоровны, замечательной русской женщины. Она была вольноотпущенной «дворовой девицей» и происходила из крепостных крестьян Кашинского уезда Тверской губернии. Жизнь ее сложилась нелегко. И тяжелое

детство, и смерть первых детей (всего у нее было десять сыновей и дочерей), и ранняя смерть мужа, приведшая к тяжелой нужде, — подобные испытания могли сломить многих. Но Елена Федоровна не поддалась ударам судьбы. Она проявила редкую силу характера и неизменно сохраняла бодрость духа. Ее живой ум, ее отзывчивость и доброта, умение стойко переносить жизненные невзгоды — все это вело к тому, что она пользовалась исключительной любовью и уважением всех своих детей, видевших в ней достойный пример для подражания. Она постаралась, несмотря на огромные трудности, дать своим детям хорошее образование, продолжив то, что было начато еще при отце.

При жизни отца семья жила в собственном доме в начале Петровского парка, недалеко от Тверской заставы (где теперь находится Белорусский вокзал). Здесь и родился Василий Робертович Вильямс 27 сентября [1] 1863 года.

Это было вскоре после отмены крепостного права. В доме Вильямсов поселилась мать Елены Федоровны — Пелагея Парменовна, получившая свободу и имевшая возможность соединиться, наконец, со своей дочерью.

Няней в доме была тоже бывшая крепостная (из Смоленской губернии) — Александра Андреевна.

«Долгими зимними вечерами, — вспоминал впоследствии Вильямc, — при свете оплывающей сальной свечки наслушался я про зверства помещиков двух губерний и с детства пропитался глубокой ненавистью к дворянам-помещикам».

Бабушка и няня были первыми воспитательницами Василия Вильямса. От них он воспринял своеобразие и богатство русского языка, услышал впервые русские народные сказки и песни, узнал многое о русской природе, тяжелой жизни и трудам русского крестьянина.

С самого раннего детства мальчик начал изучать языки — английский, немецкий, французский и итальянский. В доме была хорошая библиотека, и Вильямc поражал окружающих, декламируя наизусть пушкинские поэмы. Кроме художественной литературы, в домашней библиотеке было много книг естественнонаучного содержания. Эти книги рано привлекли внимание мальчика. Но он не ограничивался их чтением, а подкреплял полученные им знания знакомством с природой и с производством.

Он ходил вместе с отцом на механический завод, где Роберт Васильевич работал в последние годы своей жизни, и с интересом наблюдал за трудом мастеровых, занятых на ремонте паровозов. У него установились дружеские отношения со многими рабочими. Они научили его умению обращаться с инструментами и привили мальчику любовь к мастерству, к чистой, красивой и аккуратной работе, что отличало Вильямса на протяжении всей его жизни. Талантливые русские мастера с их умением работать, с их метким и образным языком быстро привлекли к себе мальчика и оказали большое влияние на формирование его характера.

Этому способствовало и отношение отца к рабочим. Роберт Васильевич, на протяжении двух десятков лет близко соприкасавшийся с целой армией рабочих — сначала крепостных, а затем и «вольных», внушал сыну, что эти люди заслуживают самого высокого уважения. Он говорил: «Из каждых десяти русских рабочих и крестьян один по уму — министр, а девять — золотые руки». Эти слова глубоко запали в память Василия Вильямса, и он вспоминал их на протяжении всей своей жизни.

Смерть отца внесла резкие изменения в жизнь семьи.