Виновник завтрашнего дня
Шрифт:
Почему-то у Лёшки сложилось впечатление, что весь сыр-бор с Вадосом был Турским только на руку. Мало того, что заварили кашу, которую ещё не ясно сколько будут все расхлёбывать, так ещё и своего человека проталкивают к власти.
— Извини, Володя, — сдвинул плечами Олегович, накалывая на вилку приготовленный специально для него диетический салат, — но я тут не указ. Восемь голосов были отданы за Ходакова. Есть претензии — езжай в столицу. Если что-то не нравится — вот, — снова кивнул на Гончарова, неспешно пережевывая листья салата, — сидит представитель Варланова, к нему и обращайся с жалобами.
Будто
— Милый, вы разве на работе не наговорились? — взъелась Евгения Александровна, услышав, как мужчины принялись обсуждать дела. — Потом, всё потом, — пропела мелодичным голоском, дав знак официанту наполнить бокалы. — Давайте лучше выпьем за именинника и пожелаем ему крепкого здоровья. Сынок, за тебя! — приподнял бокал с шампанским. — Будь счастлив.
Послышался звон бокалов. Владимир Вениаминович обреченно вздохнул, но просьбу супруги выполнил. Будет ещё время поговорить.
А вот Лёшка, нет-нет да бросал в сторону Владки беглый взгляд. Переживал, что может учудить что-нибудь. Вон, весь вечер, если не смотрела в тарелку, так глазела на шампанское, и он практически чувствовал её потребность в нем. Он бы и сам опрокинул в себя бутылку водки, лишь бы избавиться от охватившего каждую клеточку неприятного ощущения.
Со всех сторон чувствовал моральную давку. Мало того, что Вика чему-то противно улыбалась, вливая в себя бокал за бокалом, так ещё и Скибинский порой поглядывал на него, задумчиво поглаживая подбородок.
Неизвестно, сколько бы ещё находился под перекрёстным огнем, но когда Турский поднялся из-за стола, собираясь пригласить Владу на танец — голубые глаза всё-таки угрожающе сощурились.
Какого хрена ему не сидится на месте?
Влада пришибленно окинула всех взглядом и, дождавшись от Павла Олеговича утвердительного кивка, приговорено пошла за Турским.
Вот тут-то Лёшку и накрыло. То, что с таким трудом было взято под контроль, ожесточенно проломилось наружу, подводя к натянутому над пропастью канату. Сможет удержаться, преодолеть расстояние не упав — считай, что выживет. Грохнется вниз — подпишет себе смертный приговор. Иначе и не назовешь вспыхнувшее к девушке чувство. Только губительной тягой.
— Слушай, Олегович… — повернулся в полоборота к Скибинскому Турский и Алексей смог в открытую рассмотреть его лицо. Надменное, с высокими скулами, породистое. — А давай-ка засватаем наших детей? — огорошил предложением, а Евгения Александровна подхватила, принявшись перечислять достоинства отпрыска:
— Соглашайся, Павел Олегович. Влада нам не чужая, знаем её с десяти лет. Красивая, добрая, милая девушка. Олег тоже не чужой тебе, — щебетала весело,
Лёшка нащупал руками вилку, и обхватив прохладный металл пальцами, оцепенело посмотрел на танцующую Некрасову. Моргнул, проясняя зрение, потому что стоило встретиться с ней взглядом, как яростная пелена опустилась на глаза, окончательно пригружая осознанием — вот то давящее чувство, что сжимало колючей проволокой грудь на протяжении всего вечера.
— Я всего лишь опекун, — ответ Скибинского послышался сквозь толстый слой ваты. — Да, я отвечаю за её будущее и забочусь о его благополучии, но не в праве принимать за неё решения. Пускай Олег сам спросит её. Я не против породниться, но слово за Владой. Как решит — так и будет.
Гончаров выдохнул. Медленно освободил легкие от скопившегося там углерода. Оказывается, пока Скибинский говорил, он совсем не дышал, с жадностью вслушиваясь в каждое произнесенное слово и не сводил с Влады пристального взгляда. Похрен, как это выглядело со стороны. Плевать. Даже не дернулся, настолько всё замерло в нем, лишь сердце грохотало в груди, будучи не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.
Только когда понял, что никто не собирается выдавать Владу насильно, смог перевести дыхание и удивленно уставился на согнутую в руках вилку.
Твою ж мать…
Быстро спрятал её в кулак, до боли уткнувшись острыми концами в кожу и сославшись на срочный звонок, резко поднялся из-за стола.
Можно было и не уходить далеко, но на этот раз не выдержал и, миновав обширный газон, пошел прямиком к воротам, подальше от человеческого присутствия. Вышел на улицу, пиликнул сигнализацией, зашвырнул поломанный прибор в бардачок и достал взамен запечатанную пачку сигарет. Снял с неё тонкую пленку, вынимая долгожданное успокоительное и закурив, вобрал в себя дым, после чего неспешно выпустил его сквозь приоткрытые губы.
В желудке раскаленными углями прожигались внутренности. Задыхался. Не от дыма удушливого, а от нагрянувшего осознания — попал он. Конкретно попал. Не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь вот так замыкало.
— Вот ты где! — прозвучало сзади. На расслабленные плечи опустились прохладные пальчики. Лёшка прикрыл глаза, возвращаясь в реальность. — Я уже обыскалась тебя, сидел-сидел и сорвался.
— У меня был важный звонок, — накрыл её руки, притягивая к себе со спины. Возможно, Сабина именно та девушка, которая поможет переболеть жуткой болезнью под названием «любовь».
— Ммм… а я заскучала без тебя, — пожаловалась, уткнувшись лицом между его лопаток. — Ты весь вечер на телефоне, мне скучно.
— Мне тоже.
— Тогда… может, уйдем? — предложила несмело, обнимая Лёшку за талию. Умелые руки не стесняясь, ловко опустились вниз живота, а затем накрыли молнию брюк и слегка сжали выступающую выпуклость. — Всё равно за столом практически никого не осталось, одни старперы. Никто и не заметит, что мы ушли.
Как бы не было приятно от её уверенных манипуляций, Лёшка недоуменно повернулся к Сабине.