VIP PR
Шрифт:
Но он не знал и даже не догадывался, что десять минут назад вписал себя в мировую историю кровавыми буквами!
Шмюльц безмятежно улыбнулся и пошел к себе домой дремать перед встречей с Гульшат.
Москва
Съемки художественного фильма с рабочим названием «Ваша Себестоимость» по произведению Алексея Июнина «Мороз и солнце – день чудесный» шли без каких-бы то ни было трудностей, вопреки тому, что спонсоры иногда сокращали бюджет. Кристина Веерская играла там роль Наташи Смирновой – стервы и сучки, которая всех представителей мужского пола
Вообще-то сюжет фильма происходит в разгар зимы, но съемки в помещениях снимали сейчас. Сцена с участием Веерской была сыграна, но режиссер Сахаров не отпускал актеров и съемочную группу, он хотел кое-что изменить.
– Вот смотрите, – говорил Сахаров актеру, игравшему роль Тревиля, и тыкал пальцем в сценарий. – Тут написано, что Тревиль с интересом смотрит как на сцене кружится шут. А ты ПРОСТО смотришь на сцену. Понимаешь?
– Почему «просто»? – отвечал актер, игравший криминального авторитета Тревиля. – Я смотрю с интересом.
– Я не вижу в твоих глазах заинтересованности.
– А чего смотреть-то? Там же занавес.
– Ох, ну ты как маленький! – пыхтел Сахаров. – Ну ты должен представить что там что-то происходит! Ты вообще видел «Лебединое Озеро»?
– Нет.
– И шута не видел? По телеку недавно показывали.
– Не видел, – огрызнулся актер, игравший Тревиля и подставил щеку девушке-гримеру, которая принялась вновь накладывать ему пудру.
– Ну ты представь, что видел!
– Как я могу представить то чего не видел?
– О господи! – Сахаров раздраженно отвернулся и, взяв протянутую бутылочку с минералкой, сделал несколько маленьких глотков. – Ну хотя бы сделай вид, что представляешь, что видел! Подвигай зрачками на камеру!
– Так будет еще хуже! – не соглашался актер, игравший уголовника Тревиля. – Я же сижу в ложе, а не на первом ряду…
Кристине Веерской оставалось только наблюдать за спором режиссера и актера. Она никуда не торопилась и если будет нужно, то может сыграть еще дубли. Тем более что у нее почасовая оплата. Плохо, что ль? Сиди и жди. Она сидела рядом с актером, играющим Тревиля, зевала и ждала, пока Сахаров объяснит ему что надо делать.
В конце концов было решено переснять один дубль.
Веерская и ее напарник сели в необходимые позы, сделали необходимые лица. Актер, игравший Тревиля, чуть-чуть задвигал зрачками, якобы наблюдая за происходящим на сцене Большого Театра.
– Что-то мне скучно, крокодильчик! – произнесла Веерская свой текст, придав голосу капризную интонацию.
– Тебя никто не держит, – ответил ей псевдо-Тревиль.
– Я, наверное, пойду.
– Дело твое. Где будешь-то?
– Пойду в «Асунсьен», – ответила Веерская-Смирнова, грациозно встала с кресла, подошла к выходу и охранники раздвинулись в стороны, пропуская ее в фойе. Две видеокамеры фиксировали каждое ее движение.
– СТОП! – рявкнул Сахаров
Кристина кивнула. Бар будет последними съемками для Веерской в этом фильме. По сюжету после бара ее зарежет киллер, но это было уже снято еще зимой.
– Хорошо, – Сахаров хлопнул в ладоши. – Всем счастливо!
Веерская вышла в пустое фойе театра и пошла в гримерку. В театре было удобно снимать – тут были уже готовые гримерки. Она переоделась, отдала реквизит ассистентам и вышла на улицу. Съемочная группа тоже расходилась по заказным автобусам, на ночной московской улице начинал моросить дождь. Все оборудование для съемки они оставили в театре, все равно завтра вечером возвращаться, а в театре было достаточно места где все это разместить.
Актриса попрощалась с актерами и села в свой любимый «Флюэнс». На улице царила московская ночь с ее неоном, дождь набирал силу, актриса включила дворники. Как здорово, до ее поселка даже по полупустой трассе добираться не менее полутора часов, а завтра после полудня у нее еще одни съемки. Следующих три дня Кристина Веерская проведет на площадке исторического фильма «Карибская Страсть», где будет играть не кого-нибудь, а дочку губернатора Кубинского порта – даму сердца главного героя. Потом вся съемочная бригада «Карибской Страсти», в том числе и сама Веерская улетит на Кубу снимать основные сцены.
Стеклоочистители синхроннора стирали капли дождя с лобового стекла. Актриса не могла дождаться того дня, когда ступит на белый песочек Острова Свободы, потому что шумная суетливая Москва с ее нескончаемыми съемками ее утомили.
Пальчик на кнопке включения магнитолы, приветливо моргнувший экран, ещё два касания и первые аккорды композиции Du riechst so gut группы «Rammstein». Ключ зажигания, проснувшийся двигатель, нажатие на педаль газа и уверенное движение вперёд.
Вскоре, когда она мчалась по Ленинскому проспекту ей позвонил Клиффорд Лоу.
– Да?
– Кристина, здравствуй, моя хороший! – актриса всегда умилялась английскому акценту своего продюсера.
– Здравствуй, Клиф, – Веерская остановилась на красном свете светофора. – Что-то ты мне целый день не звонил. Забыл про меня, мой крокодильчик? – она использовала выражение ее героини из только что играемой роли. Иногда, когда у нее было хорошее настроение, она называла своего продюсера крокодильчиком или теленочком («Low» в переводе с английского означало «мычать»).
Но, похоже, Лоу был не настроен на шутки.
– Кристина, есть нехороший дело! Нам это очень нехороший! Ты еще не видела газетт? Газетт?
– Газету? Это такой широкий лист бумаги с текстом? Ну им ещё мух прихлопывают? Такую газету?
– Я говорю об издании. Сейчас… – на том конце связи Лоу зашелестел бумажными страницами. – Это газетт… «Яркий Созвездий». Ты ее видела?
– Так… – Веерская почувствовала что-то неладное. Она сделала музыку потише. – Это журнал. Что в ней?
– Тебя показали, Кристина! Тут есть ты.
– Что написали?