Виражи чужого мира
Шрифт:
В противоположном от зеркала углу стоит настоящая конторка, а напротив кровати очаг типа «камин». Возле него, спинкой к конторке, небольшой диванчик, а напротив него два кресла. И между ними тот самый столик, где маг небрежно приткнул поднос с едой. Довольно глубокий и широкий такой поднос.
Заключает обстановку комнаты та самая дверка, из которой я вышла, и вешалка между ней и входной дверью. Еще большой ковер перед кроватью, толстый такой, но явно не новый. Но в остальном все замечательно, и нравится мне тут гораздо больше, чем во дворце.
Я резко развернулась, почти дойдя до стола, и мимо мага направилась в другую сторону, к входной двери.
— Таресса! — пискнул Тер.
— Я уже четырнадцать дней как Таресса, — спокойно ответила я ему, — и даже немного привыкла. А ты все никак привыкнуть не можешь.
Осмотрела дверь, недовольно хмыкнула и сердито толкнула ее ногой. Да что же это такое! Опять засова нет!
От удара дверь распахнулась, и кто-то невидимый возмущенно вскрикнул. А потом, когда на него упал из комнаты свет и мужчина понял, что его видят, и рассмотрел, кто перед ним стоит, распрямился, как-то виновато поежился и спрятал глаза.
Я захлопнула перед его носом дверь, прошла к дивану, села, подвинула поднос и стала задумчиво изучать его содержимое. Наконец, определившись, насыпала в чашку кофе, залила кипятком и накрыла тарелочкой. Не лучший способ, но просить вскипятить напиток, когда четко повторяешь про себя папины заповеди, как-то не с руки. Кстати, а что сделал бы папа в такой ситуации?
Ну вот, мне даже стыдно стало. Он определенно не подал бы и виду, что удивился, вежливо поздоровался и осведомился, чем обязан. А я просто дверь перед носом захлопнула, как примитивно. И исправлять поздно, это уже будет выглядеть совершенно не так, как должно. Не ехидной вежливостью, а слабостью.
— Таресса… — осторожно спросил Терезис, так и стоя посреди комнаты, и замялся: — Ты ничего не хочешь спросить?
— А тебе так не терпится выдать всю ту дезу, которую приготовили для меня Балисмус и Дэсгард? — Я как раз закончила мазать маслом и медом пышную свежую лепешечку, посмотрела на него удивленно и осторожно откусила.
Нет, все-таки продукты тут замечательные. Даже у Марины мед был хуже, хотя она и хвастала, что пасечник ее родной дядя. Про магазинные сиропы лучше и не вспоминать. Как и про те засахаренные куски, что продают на рынках незагорелые пасечники.
— Что такое деза… — И тут до него дошло.
Нет, все же маги очень сообразительный народ, что ни говори. Вспыхнул, засопел, сделал обиженный вид.
— Ну ладно, ладно, не дуйся, — облизывая мед, сказала я примирительно. — Давай будем считать, что я все вопросы уже задала. Начинай отвечать.
— С чего?
— Да с чего хочешь, — великодушно разрешила я, в этот самый миг вытаскивая из вазочки пирожное и решая важный вопрос: могу себе позволить его в качестве моральной компенсации или оставить на попозже?
— Нет, — подумав еще минуту, за которую печальная участь пирожного была решена, обескураженно пробормотал Тер, — так я не умею. Лучше задай вопрос.
— Давай объединим усилия? — коварно предложила я, сочувственно улыбаясь магу. — Ты припоминаешь, какой вопрос я должна была задать первым, по мнению почтенных эргов?
— Ну… — Он помялся, вздохнул и виновато уставился на меня. — Где учитель.
— Да? — сделала я самое изумленное лицо, какое умела. — А мне казалось, логичнее спросить, где умывальня. Ну, им виднее. И что ты должен был соврать в ответ?
— Почему соврать? — ненатурально обиделся Терезис и совсем сник. — С тобою невозможно разговаривать.
— Не переживай, — пожалела я свою сиделку, — не ты первый это говоришь. Ладно, вот исключительно ради нашей дружбы, слушай первый вопрос: зачем под дверью сидит привратник?
— Какой привратник?
— Которого клеит Гайтола и который так старательно считает, за сколько минут она до него домчится.
— А… — сообразил Тер и словно ненароком оглянулся на дверь, которая вдруг закрылась плотнее. — Тут все не так просто, как ты думаешь. Он был ее мужчиной, а потом приехала одна девушка…
— И он изменил своей избраннице, — понимающе поддакнула я.
— Нет, маги не зовут своих женщин избранницами, — задумчиво отмахнулся Терезис, — избранницу осознанно выбирают из тех, кто подходит… но это тебе еще не нужно. Так вот, Бертин начал встречаться с… ну, неважно, и Гайтола уехала с острова. А теперь…
— Элементарная ситуация, — хмыкнула я.
Теперь у нее есть Митим, а у возлюбленного никого нет, и он снова вспомнил про старую любовь. А она мечется между двумя стульями. Тут я вспомнила странное поведение Гайтолы в том заброшенном домике и подумала, что у нее, похоже, гораздо более обширные аппетиты, но не стала ничего говорить.
— Женщин среди магов меньше, чем мужчин, — удрученно признал Тер. — Так о чем ты спрашивала?
— Какого черта он делает под моей дверью?
— Тебе пока нельзя выходить на улицу, — решился сообщить маг, — вот и посадили Бертина.
— А, — понимающе кивнула я, — тогда пусть сидит. Только у меня есть требование: или на дверь немедленно прибьют засов, изнутри, само собой, или ты ночуешь вот на этом диванчике.
— Почему… — Глаза мага снова возмущенно округлились.
— Почему на диванчике или почему именно ты? — уже не скрывая насмешки, спросила я.
— И то и другое. — Парень еще пытался смотреть наивной овечкой.
— На диванчике — потому что второй кровати я тут не вижу, а вот почему именно ты, думаю, тебе отлично известно и самому. Ты отличный актер, Терезис, я даже сначала поверила… правда. Но потом сопоставила кое-какие факты и поняла — если бы ты и в самом деле был таким валенком, каким пытаешься прикинуться, Дэсгард никогда бы не взял тебя в ученики. Никогда! И переживать за тебя, как там, во дворце, тоже не стал бы. Так что хватит строить из себя пенька, иди и прикажи, чтобы прибили засов. Вы все очень милые… но лучше, если ваши замечательные рожи будут гулять за запертой дверью.