Виражи чужого мира
Шрифт:
Хотя тем для рассказов мне хватило с лихвой. К моменту появления судомойки я как раз добралась до острова сирен, и у парней от любопытства, несмотря на бессонную ночь, в прямом смысле были разинуты рты.
— Таресса! — заныл младшенький, давно забывший про свои сексуальные планы. — Побыстрее рассказывай, а то не успеешь!
— Я ведь не железная, — начинаю понемногу качать права, ободренная появлением слуг. Глядишь, так и до прихода мага продержусь, вроде он грозился, что выедем на рассвете. — Ну, слушайте, эти сирены слыли очень коварными существами, они пели свои любовные призывы такими сладкими голосами, что никто не мог устоять, все сворачивали к их острову,
— Зачем?
— Он был очень любопытный и хотел проверить на себе, насколько правдивы рассказы. И вот показался остров, и Одиссей услышал дивное пение. Сотни женских голосов нежными словами манили пристать к их берегу, обещая самые сладостные удовольствия… и он не смог устоять, начал рваться изо всех сил и умолять друзей, чтобы его отвязали.
— И они отвязали?! — с восторгом и ужасом выдохнул старший.
— Они же ничего не слышали! И его криков тоже. К тому же были очень послушными и помнили его приказ не отвязывать ни в коем случае. А вот один из матросов, самый недоверчивый, решил проверить, не солгал ли им командир, потихоньку выковырял из уха воск и услышал прекрасные голоса…
— Какая компания! — ехидно и зло процедил эрг, появившись в дверях. — Я смотрю, вы тут нашли общий язык?
— Умные люди всегда сумеют договориться, — гордясь своей находчивостью, не удержалась я от подколки, и братцы согласно подхихикнули.
«Ой, и дура! Ну вот кто меня за язык тянул? — глядя, как темнеет от бешенства лицо мага, покаялась я. — Вот с чего, спрашивается, так осмелела?! Забыла, что ли, от недосыпа, что мне еще до столицы вместе с ним больше суток ехать? Этот же змей злопамятный теперь может мне из совместной поездочки персональный ад устроить!»
— Замечательно, — ледяным голосом подтвердил мои опасения маг, — а теперь немедленно отправляйся переодеваться, через полчаса мы выезжаем!
— Таресса! — дружно взвыли братцы. — И что с ним стало, с этим матросом?
— Прыгнул в море, и больше его никто не видел, — направляясь к двери, сообщила я. — Зато все остальные остались живы.
— Ты не волнуйся! — закричал мне вслед Юртенио, когда я уже закрывала за собой двери. — Мы обязательно заберем тебя домой, как только император выставит на смотрины!
— Какие добрые мальчики, — рычала я, почти бегом несясь в свою комнату — уйти ночью из столовой хоть на минутку по личным надобностям так и не рискнула, — все в своего папочку!
— Может, так и лучше, — помогая мне переодеваться в дорогу, тихо буркнула служанка, которой я вчера помогала пришивать крючки, и мне как-то сразу стало понятно, что это не про одежду.
Вот только просить объяснить подробнее я побоялась, заметив, каким осуждающим взглядом смерила тетку ее напарница. И по этому взгляду, как по придорожному плакату, я догадалась, что все в доме, от мала до велика, в курсе, чем и как я занималась этой ночью. И как бы ни повернулись с вечера события, было бы то же самое. В доме, где изнывают от информационной скуки почти два десятка женщин, новенькой невозможно скрыть даже одно слово или движение.
Одежда в дорогу полагалась совсем иная, чем для дома. Под темное, закрытое под горло платье вместо кучи юбок мне натянули полотняные шаровары с завязками на щиколотках и длинную, до колена, рубаху.
— В этом и спать будешь, только верхнее снимай, — наставляла вторая, видимо, в этих инструкциях не было ничего запретного, — в постоялых домах сквозняки.
На голову мне надели темный чепец с розовыми лентами, на плечи накинули вязаную из грубых нитей серую шаль, а на ноги — вязаные же носки и ботинки на шнуровке.
Смотреться в зеркало я не стала, начала уже понимать: чем хуже я буду выглядеть, тем для меня лучше. Просто пожала на прощание руку сострадательной служанке и пошла вперед за ожидавшим меня у порога эргом.
Завтракать нам не дали, а я и не стала расстраиваться, есть вовсе не хотелось. Даже спать не особо хотелось, просто навалилось какое-то безразличие, почти апатия.
Во дворе я рассмотрела светлеющий край неба и поверила наконец, что долгожданное утро все-таки наступило. Влезла в стоящую перед домом карету, больше похожую, на мой взгляд, на цыганский фургон. Каркас из жердей был снаружи обтянут шкурами мехом внутрь. Внутри висела маленькая лампадка, и в ее тусклом свете можно было разглядеть две скамьи. Маг указал мне на ту, где нужно было ехать спиной вперед, и в тот момент мне и в голову не пришло, что это имеет какое-то значение. На сиденье лежали туго набитые подушки, и устроилась я довольно удобно.
Но едва повозка резко тронулась с места, меня так и швырнуло на сидящего напротив Дэсгарда. Я в самый последний момент чисто автоматически успела схватиться за ближайшую деталь каркаса, сработала привычка. В маршрутках и экспедиционных козликах и не так бросает. И только потом сообразила, на что именно рассчитывал маг, и внезапно обозлилась. В конце концов, мужчины все-таки намного сильнее женщин и очень предприимчивы в достижении своей цели. А данному индивиду помогает вся ситуация, в которой я оказалась. Его положение, знание местных правил и порядков, умение магичить, и даже шкатулка, полная бутылочками с загадочными химикатами, которую он бережно установил в ящик для багажа. И разумеется, моя полная зависимость от его воли.
И как бы я ни барахталась, маг найдет способ, место и время, чтобы осуществить свои планы. Тогда возникает законный вопрос: а чем именно лично я так привлекаю эрга? Если внешностью, то у него было время и возможность сделать со мной все что угодно, пока я двигалась, как зомби, и не могла даже слова против сказать.
Предполагать банальную нехватку женской ласки просто смешно. Даже я, несмотря на всю свою неискушенность, не могла не заметить, что внешне маг выгодно отличается и от грузного зейра Жантурио, и от его провинциальных сыновей. Да и датчанка вчера подтвердила… Значит, ему просто нравится роль охотника? Или дело даже хуже, он садист? И просто наслаждается, наблюдая за моими попытками выкрутиться, как кот за загнанной в угол мышкой. И чем больше я буду молча страдать, тем больше его будет веселить эта ситуация.
Минут через десять таких рассуждений я накрутила себя до такой степени, что готова была убить попутчика… если было бы чем.
Дорога повернула вверх в гору, и пол коляски стал наклонным, как горка. Маг, сидевший напротив, спокойно развалился на своем сиденье, а я, держась обеими руками за рейки и упираясь ногами в уезжающий пол, почти висела над ним. И, стиснув зубы, считала про себя: пятьсот восемь, пятьсот девять… Да кончится когда-нибудь этот подъем?!
Он все же кончился, немного не дождавшись, пока я досчитаю до тысячи, и, едва моя спина с облегчением оперлась на спинку сиденья, я сделала то, что собиралась последние пять минут.