Вирус «Мона Лиза»
Шрифт:
Он изобразил взрыв, картинно взмахнув руками.
– Кому, черт возьми, может понадобиться взрывать ратушу, если не левым? – вставил Файгель.
– Правым? – усмехнулся Либерманн.
– Ах, да хватит уже, Манфред! – Файгель пренебрежительно махнул рукой.
– Как бы там ни было, сработано чисто. Техники говорят, что башню буквально вырвало с корнем, словно орудовали скальпелем.
– Каким скальпелем? – недоверчиво переспросил Либерманн. – Что за дерьмо, Сабина! Ее просто взорвали. Идиоты прикрепили взрывчатку на дверь, и – бумм! – ее оторвало. Это не имеет никакого отношения к скальпелю.
– А если они действительно хотели взорвать только башню? – спросила у него коллега, упершись руками в бока.
Она стояла перед маркерной
– Зачем кому-то взрывать одну только башню лейпцигской ратуши? – В этом Файгель был с начальником согласен. – В конце концов, это вам не Биг-Бен и не Эйфелева башня.
Либерманн одобрительно кивнул:
– Если ты стреляешь в дикого кабана и случайно попадаешь точно в глаз, то не будут же все говорить: «Ага, он целился точно в глаз, обалдеть!»
Главный криминалист Сабина Штайнке нахмурилась:
– Это плохой пример, Манфред. Конечно же, так все и подумают. И если охотник умен, то он будет твердо стоять на том, что целился именно в глаз кабану.
Либерманн сокрушенно покачал головой:
– Чушь какая-то!
– Как бы там ни было, башня известна во всем мире благодаря золотому сечению, – сказала его коллега.
– Золотому сечению? – переспросил Файгель.
– Ты сколько уже живешь в Лейпциге? Возможно, тебе стоило бы побывать на экскурсии по городу. Башня разделяет ратушу по так называемому золотому сечению. Это обозначение определенной пропорции. Если нарисовать линию длиной десять сантиметров и поставить вертикальную отметку ровно на шести и восемнадцати сотых сантиметра, то линия будет разделена золотым сечением…
– Ладно, ладно, – перебил ее Либерманн. – Не надо математики, пожалуйста. Мы тут говорим о покушении с использованием взрывчатых веществ. Есть у нас что-нибудь полезное от Федерального ведомства уголовной полиции? – спросил он, обернувшись к Файгелю после короткой паузы.
Тот потянулся к синей папке, лежащей перед ним на столе.
– Федеральное ведомство уголовной полиции затребовало от секретной службы США протоколы допросов за последние недели. Также Федеральное ведомство попросило американцев перепроверить кое-что. Интернет, телефон, оповещения. Это произошло за два дня до взрыва. АНБ [4] обратило внимание на переписку по электронной почте между одним адресом в Гримме и другим, зарегистрированным где-то в Мексике. Мы идентифицировали немецкий адрес. Американцы обнаружили в переписке кое-какие подрывные термины и составили список.
4
Агентство национальной безопасности Соединенных Штатов – подразделение радиотехнической и электронной разведки Министерства обороны США.
– И что? Звучит очень многообещающе. Гримма совсем недалеко отсюда. Кроме того, это случилось незадолго до взрыва. – Либерманн выпрямил спину и сел ровно. Похоже, он почуял след.
Файгель усмехнулся.
– Я все перепроверил. Адрес в Гримме принадлежит… – Он ненадолго умолк, чтобы повысить напряжение. – Андреасу Шлибергеру. Подрывник по профессии, он работает в одной фирме в Вурцене. Они уже несколько десятилетий занимаются сносом мостов, дымоходных труб…
Либерманн глубоко вздохнул и сложил руки за головой, из-за чего стали видны два больших пятна пота у него под мышками.
– Подрывник говорит о взрывчатке. О господи! Отличный след! – Он презрительно фыркнул. – Это АНБ выуживает одну только чепуху! Чего доброго, однажды нам придется проверять самих себя, поскольку мы употребим слово «убийство», разговаривая по полицейской рации!
Файгель рассмеялся.
– Ну так что, займемся им?
Манфред Либерманн на миг призадумался, а затем покачал головой:
– Напрасный труд. Сейчас все нужны нам здесь. Если атакуют ратушу, то мы, защитники, должны быть настороже. Поставь для Федерального ведомства
Файгель улыбнулся и сделал ручкой пометку в папке, а затем захлопнул ее.
– Значит, все же левые, – сухо произнес он.
– Или дикий кабан, – заметила Штайнке, в следующий миг ловко увернувшись от блокнота, которым швырнул в нее Либерманн.
18. Нью-Йорк
Доктор Рахмани догадывался, к чему все идет. Еще вечером пришло электронное письмо с планом поездки. Билеты уже ждали его в аэропорту. Лететь нужно было в Акапулько. Но это будет не отпуск. Что можно потребовать в качестве выкупа от пластического хирурга в одной из стран, где идет жесточайшая война наркокартелей? Наверняка придется изменить чью-то внешность. Внешность людей, стоящих на самом верху списка разыскиваемых полицией или списка целей клана противников. С его помощью эти люди получат новую личность. И единственным, кто будет знать, как они выглядели раньше и кем были до нападения, окажется он. Эта мысль терзала Ахмеда Рахмани все утро, заставляя обильно потеть. Он поглядел на дежурных полицейских, тщательно осматривавших пассажиров у шлюза безопасности. Отвел взгляд, словно заинтересовался ими случайно. Не наблюдают ли за ним шантажисты? Возможно, он будет лететь не один. Вынимая ремень из брюк и складывая его в пластиковый ящичек, он снова прокрутил в уме сцену в офисе, как он сидел в кресле и мастурбировал со спущенными штанами.
«Это небольшое видео с Вами в главной роли меньше чем через две минуты разойдется по электронной почте и через Фейсбук по всем Вашим контактам», – пригрозили они. Какая разница, полетит он или нет, – ему все равно конец. Тяжело дыша, он уложил свою ручную кладь на ленту транспортера, чтобы ее проверила служба безопасности, кивнул полицейскому и прошел через шлюз. Сигнализация не сработала.
19. Сан-Паулу
Пальцы Миллнера скользнули по щеке. Под щетиной он нащупал шрамы. Кто бы мог подумать, что ему доведется так скоро вернуться в Сан-Паулу? В прошлый раз он улетал из этого города на юго-востоке Бразилии на санитарном самолете американского правительства и находился в подвешенном состоянии не только в прямом, но и в переносном смысле. Тогда он готов был спорить, что никогда больше не ступит на территорию Бразилии. Должно быть, правительству пришлось поднапрячься, чтобы сделать для него возможным въезд в эту страну, и он по-прежнему опасался, что его арестуют сразу после приземления.
Он вытянул шею, чтобы бросить мимо соседа взгляд в окно «Боинга» на море домов, среди которых кое-где торчали похожие на сталагмиты высотки. Затянутый мглой горизонт, казалось, предвещал нечто скверное. Миллнер нащупал баночку с таблетками, лежавшую в кармане брюк, и проглотил сразу три.
Если уж были приложены такие усилия, чтобы доставить его в Сан-Паулу, это не могло означать ничего хорошего, и он это прекрасно понимал. Мысли его вернулись к несчастным девушкам, которые, если они вообще еще живы, ждали спасения в каком-нибудь мексиканском подвале, но он сразу же прогнал прочь эти образы. Он входит в состав международной команды ФБР, и теперь у него новое задание. Как у врача, который должен профессионально, без эмоциональной привязки, заняться следующим пациентом.
Казалось, его опасения оправдались, когда после жесткой посадки он увидел бразильца в черном костюме в конце трапа. В руках у него была фотография.
– Мистер Миллнер?
Он кивнул и отошел от остальных пассажиров. Видимо, сопротивление бесполезно. По собственному опыту он прекрасно знал, что с бразильской полицией говорить просто не о чем. Вопрос будет решаться на дипломатическом уровне. Он поставил чемодан и протянул руки, готовый к тому, что на него наденут наручники. Каково же было его удивление, когда мужчина приветливо улыбнулся, схватил его за руку и энергично потряс, демонстрируя крепкое рукопожатие!