Виски

Михайличенко Дмитрий Максимович

– А ты говорила, что тебе не нравится футбол,– Андрей попытался перекричать заведенную толпу.

– Я не говорила, что он мне не нравится, я сказала, что его не понимаю,– Блондинка на мгновение отвела взгляд от поля.

– Все очень просто. Двадцать два миллионера гробят свое здоровье на публику. Это зрелищно. Предлагаю сделку. За каждый гол Наших, ты мне даришь поцелуй.

– Посмотрим.

– Конечно, посмотрим! У нас два по сорок пять!– Андрей отвел театрально взгляд, не оставив шанса собеседнице парировать последнее утверждение.

«Вот этот ход мне нравится. Грамотно. Она такая неприступная, а тут нашел лазейку. Вижу старую закалку. Но позволь одно замечание. Как говорил Остап Бендер: «побольше цинизма, людям это нравится». Я не чувствую уверенности и, похоже, ты уже пропустил несколько опасных моментов, пока ее рассматривал»– Андрей в какой-то момент выключался из жизни подобными вторжениями своего рационального начала. Почему так? Нет, это не был навязанный стереотип поведения или желание искусственно себя предохранить от глупостей. Это уже был образ жизни, который помогал всегда оставаться на плаву. Рацуха никогда не подводила Андрея, а даже если и оступалась, то ее пробуксовка на итоге

оказывалась куда более удачным исходом, потому что альтернатива предвещала Андрею перспективу быть потопленным в тугой и вязкой трясине. Именно Рацуха всегда вовремя вытаскивала его член из кого-нибудь или, что важнее, не засовывала его в кого-нибудь, именно она всегда отсекала людей от Андрея, которые его окутывают лестью или хвалами, и самое главное, она была тем самым вечно посеянным и иногда цветущим зерном сомнения Андрея по отношению к окружающему миру. «Все вокруг пидорасты. Самый надежный друг и товарищ – это кирпичная стена. По крайней мере, она не отойдет, когда тебе будут стрелять в спину»– Андрею было очень тяжело жить с подобным девизом, он чувствовал, что в глубине души, это совершенно не его взгляд на жизнь. Однако каждый раз, когда он хоть чуть– чуть ослушивался Рацуху, то в конце приходилось опускать виновато перед ней голову и приходить просить прощения за недоверие. Надо отдать должное его «наставнице», она никогда не ругала и не виноватила Андрея. «Ты увидел, ты потрогал, но сегодня трахнули Тебя. Пометь этот день в календарике, в следующем году выпьем». Андрей бесконечно доверял Рацухе, и потому даже в этот момент не нашел, что ей возразить, однако, он поймал себя на мысли, что пропустил ее слова мимо ушей. Это было похоже на то, как если ты сидишь за большим столом, вокруг много людей, и кто-то один именно тебе что-то вещает в ухо. Твой взгляд и внешнее внимание приковано к рассказчику, а, на самом деле, ты слушаешь куда более интересную беседу на противоположной стороне стола. Самое печальное, что в итоге оказываешься вне обоих материалов. Однако можно сделать акцент на противоположной стороне стола. Это надо уметь. И тогда окажется, что, даже не обращая внимания на собеседников, тебе куда больше известно о диалоге между ними, чем о том, что тебе последние 10 минут вливает в уши рядом сидящий, на котором, казалось, ты полностью сконцентрирован, хотя, в общих чертах, в любой момент можно рассказать, о чем был его рассказ. Так и в этот раз. Андрею удалось обхитрить Рацуху. Он все запомнил из ею сказанного, но в то же время, нельзя сказать, что его внимание было приковано исключительно к ней.

Пока все это крутилось в голове Андрея вперемешку с дымящейся сигаретой и рассказами своей спутнице об особенностях игры и правилах боления, первый тайм подошел к концу. Счет был, как в таких случаях говориться, «по нулям».

– Замерзла? – Андрей с легкой и необидной издевкой задал, фактически, риторический вопрос.

– Немного,– Девушка уверенно, но со скромностью ответила.

– Вот, держи, я знал, что ты как всегда оденешься не по сезону, и взял тебе свитер.– С этими словами Андрей достал из сумки тонкий свитер, но сделал это с непреклонным лицом, будто и не он это делает. Девушка по-доброму рассмеялась над заботливостью своего спутника, прокомментировав с сарказмом материал и теплостойкость протянутого ей изделия, но приняла его и позволила, для вида сначала отказавшись, помочь накинуть себе на плечи. – Не боись! Сейчас все начнется, я договорился. Будет жарко.

– Ты договорился? – Блондинка засмеялась.

– Конечно. Они специально тебя убаюкивали, а сейчас забегают.

Первая же минута второго тайма приносит желанный результат. Гол. «Давай! Сейчас! Пора! Забудь про этот гол, лезь ее целовать!». И снова эта мысль пролетела мимо ушей Андрея. Он был в азарте и эмоциях не столько от гола и того, что это событие начало, буквально, разрывать переполненный стадион, сколько он был невероятно рад, увидев, что рядом сидящая Блондинка от всего сердца подхватила настроение толпы. Андрею показалось, что у Нее был невероятно счастливый взгляд, что, да, Она замерзла, но Ей бесконечно здорово находиться здесь, сейчас и, поднятые вопросительно глаза к нему подсказали, что именно с ним. Андрей на одном дыхании и порыве нагнулся к сидящей девушке, и его губы коснулись ее. Они оба улыбнулись друг другу в глаза и сделали вид, что ничего не произошло, переведя свои взгляды на все еще празднующих гол футболистов. «Хорош! Тащишь! Повышай!»– слышался крик Рацухи сквозь звон в ушах, непонятно от чего: то ли от шума вокруг, то ли от того, что кровь резко подошла к голове после поцелуя, который поразил Андрея тем, что он только сейчас понял, как переживал, что в последний момент его цель будет уведена Блондинкой в сторону, то ли еще чем-то. Спустя буквально пару минут стадион вновь взрывается раскатом «Гол». На лице девушки проступает уже восторг, будто Она видит, как сбывается нечто задуманное.

– Я же говорил, что договорился!– Андрей попытался перекричать гул толпы, но девушка, даже если ничего и не слышала, то все прочитала по губам и залилась смехом. В этот момент Андрей снова уже был у цели, и вновь Блондинка позволила себя поцеловать.

«Куражишься. Она твоя. Пакуй после третьего, и погнали»– этот совет Рацухи Андрей уже слышал как отдаленное эхо, посланное заблудившимся в глухом лесу. Он уже не думал ни о чем. Стадион запел, все чаще пуская волну на трибунах, которая радовала и приводила в невероятный восторг прелестную Блондинку. Воспоминание о Ее губах не покидало Андрея, даже когда тот в редкие минуты увлекался с головой происходящим на поле. Через еще не более, чем десять минут был забит третий мяч. Андрей сразу устремил свой взгляд на девушку, они оба улыбались, будто увидели нечто невероятное, что не должно было произойти. Андрей вновь опустил свою голову и на этот раз очень крепко поцеловал девушку. Блондинка ждала, когда молодой человек первым остановится. «Счет пожалуйста! Заверните. Это мы возьмем собой. Андрюха, красава. Парни – футболисты, мо-ло-дцы! Не подвели»– Рацуха праздновала удачное окончание вечера и предвкушала его продолжение, как вдруг, губы Андрея отпустили объект своего наслаждения. Он еще раз с улыбкой заглянул своей спутнице в глаза и отвернулся в сторону поля, закурив сигарету. Андрей вновь

промолчал, ничего не ответив сам себе, но в этот момент уже понимал, что все будет не так, как обычно.

Матч закончился победой того, кого надо было. После финального свистка Андрей не удержался и поздравил Блондинку еще одним коротким поцелуем, и, дождавшись, пока основная толпа покинет в давке сектор, крепко взял Ее за руку и повел в сторону выхода со словами «Держись за меня, делай как я». Выйдя со стадиона, Андрей с девушкой дошли до его машины. Путь был неблизким, но он пролетел незаметно, молодые люди с энтузиазмом делились впечатлениями о матче и шутили над своим продрогшим видом. Сев в машину, Андрей настоял на том, что он отвезет, отогревавшуюся в тот момент купленной в забегаловке чашкой кофе, Блондинку до дома. Последняя поначалу отказывалась, но, складывалось впечатление, что Она уже начинала привыкать к тому, что, если Андрей что-то говорит, то у Нее должен быть железный контраргумент против сказанного, чтобы тот поступил иначе. Этим вечером все козыри были на стороне молодого человека: Она явно замерзла, устала, ехать далеко и долго, на улице почти ночь, это все, если откинуть тот факт, что это сама по себе девушка в пост-свиданочном состоянии, когда джентльмен просто обязан ее сопроводить до дома. Андрей еще раз настоял, но на этот раз констатировав факт того, что он доставит девушку лично. Блондинка посмотрела ему в глаза, улыбнулась и протянула своему водителю его чашку кофе.

– Как– то так… – подъехав к Её дому, произнес Андрей.

– Спасибо тебе большое за вечер. Я неожиданно и приятно удивлена. Ты молодец,– девушка кокетно заулыбалась.

– Я стараюсь.

– Я знаю,– после этих слов повисла секундная тишина. Два взгляда были напряжены, но им было комфортно. Андрей нарушил тление молчания, потянувшись за прощальным на сегодня поцелуем. Девушка, показалось, что слегка растерялась, но когда уже почувствовала тепло на своих губах, расслабилась и даже позволила себе прикоснуться ладонью к старательно выбритой с утра щеке целующего.

Андрей сопровождал глазами Блондинку, пока та не пропала за дверью в парадную, после чего устало выдохнул и закрыл глаза. Только сейчас он понял, что очень устал за сегодняшний день и перенасытился эмоциями. «тук-тук. Позвольте, Ваше Андреичество? Разрешите уточнить, товарищ сержант, это что только что было? Я даже матом ругаться не стану. Я правильно понимаю: ты ее уже неделю обхаживаешь, ведешь на стадион, там целуешь, тут первая ошибка– не везешь к себе, а отвозишь ее домой, и тут вторая ошибка– ночь просрана, но я не видел даже страсти в поцелуе. Где, блядь, глубокий французский поцелуй и не менее глубокий королевский минет?! Я вот что тебе скажу…»– Андрей резко сделал настолько громко музыку, что перестал слышать звук дизельного мотора Ягуара и даже посторонние шумы в салоне. Он вновь не стал ничего отвечать Рацухе, бесполезно с ней спорить или что-то доказывать, потому всю дорогу до дома его машина напоминала огромную сошедшую с ума работающую музыкальную колонку. Подъехав к своей парадной, Андрей заглушил мотор и, выйдя на улицу, закурил. «Еще один хороший ход. Я смотрю, ты совсем забылся. Я тебя не виню. Девочка действительно, похоже, хорошая. Но какой смысл в потерянной голове и игнорировании объективного? Даже лучшие из них – суки, а лучшие из нас – кобели. Позволь, я тебе напомню одну историю…»

История

Створки, расположившиеся сразу за входной дверью в бар, пронзительно заскрипели и расступились перед Андреем. Он уверенной походкой прошел к барной стойке, стоявшей прямо напротив входа, и поздоровался с барменом и официанткой. Его ладонь со звонким хлопком ударилась о ладонь молодого человека за стойкой, при этом оба друг другу слегка улыбнулись и качнули одобрительно головой, а девушка, стоявшая с торца стойки очень мило, приветливо и искренне улыбнулась. Каждый квадратный сантиметр этого бара знал Андрея. Именно он был душой этого заведения, и именно он был тем самым человеком, которого ждали всегда. Это было излюбленное место Андрея и Матвея.

Место собой представляло классический ирландский паб небольшого размера, но каждый входящий в него мог прочувствовать весь уют и приветливость этого заведения. Потолок был увешан различными флагами, и шарфами футбольных команд, и просто знаменами с национальными цветами той или иной страны. Стены были окрашены в неприметный цвет и на их фоне выделялись различные рамки с фотографиями Ирландских вискокурен, плакатами с надписями и потешными карикатурами, посвященными пиву «Гиннес», различными раритетными предметами быта. На широких и глубоких подоконниках, полузавешанных алмазно-зелеными портьерами с золотистыми кисточками, стояли 10 и даже 20 литровые бутыли– качели разных сортов виски. В зале, который был разбит символически на три зоны, стояли маленькие коричневые дубовые столы, к которым со стороны, ближней к стенке, примыкали очень мягкие и комфортабельные диваны, а другие стороны были уставлены удобными для любого телосложения стульями. Барная стойка напоминала полку в музее. Бутылки с алкоголем стояли очень компактно, но при этом тщательно рассортированы по какому-то критерию, но даже при этой плотности, между ними можно было заметить различные безделушки. На некоторых бутылках могла висеть шляпа или кепка с надписью «СКА» и подписью какого-нибудь хоккеиста этой команды, где-то между 10-летним «Talisker» и Ирландским «Bushmills» сидела обезьянка в боксерских перчатках, а на старину «Джека» даже опирался настоящий «кольт». К торцам полок, на которых, собственно, и стояли бутылки, были прикреплены канцелярскими кнопками всевозможные «Бирдекели» ( подставки под кружки с пивом) и множество бумажных купюр разных стран, по которым можно было изучать географию и историю того или иного народа, которому принадлежит купюра. Сама стойка была также загромождена различного рода вещами, среди которых были: несколько стопок пепельниц, хьюмидор для сигар, еще одна бутылка– качели, рекламные стикеры и даже мешочек для игры в лото. Это было одно из немногих мест в городе, где жил Андрей, про которое можно смело сказать, что оно сделано для людей. Здесь можно и нужно было выпивать, смотреть спортивные мероприятия в подобающем гуле и шуме болеющих людей, встречаться небольшими и тесными компаниями, сидеть за стойкой, играть в лото и громко рассказывать непристойные анекдоты, не боясь, что тебя здесь не поймут или попросят быть тише.