Вист втемную
Шрифт:
— А вот это ты видела? — прорычала Лизка, показав Полине согнутую в локте руку.
— Я-то видела, — с неожиданной бесстыжестью ответила та, — а у тебя такой еще не вырос!
Она все еще принимала Лизку за мальчика.
Таран порадовался за свою предусмотрительность — будь сейчас у Лизки пистолет, появился бы еще один труп. Но все стреляющее он уже прибрал, и опасность для Полины исходила только от Лизкиных ногтей, сто лет не стриженных, грязных, но местами обкусанных. Еще зубки были, но мелкие и гниловатые. Впрочем, Полина была на полголовы рослее и килограммов на двадцать потяжелее недокормленной худышки, так что и о Лизкиной безопасности тоже следовало побеспокоиться.
Он постарался разделить агрессивных дам и перевести дискуссию в спокойное русло.
— Ты что, предлагаешь кошку на улицу выпустить? — спросил он у Полины. — Думаешь, собаки за ней погонятся, а мы к машине проскочим? По-моему, собаки не такие дуры…
— …Как она! — проскрипела из-за Юркиной спины вредная замухрышка.
— Вовсе нет, — не обратив на нее внимания, возразила Полина. — Вот дверь из сеней в кухню, видишь? Она открывается вовнутрь, то есть в кухню. В сенях есть еще две двери, одна ведет на крыльцо, а другая — на терраску. И тоже все вовнутрь открываются. Нам надо спрятаться на терраске, оставить открытой дверь на кухню, выпустить кошку в сени и открыть дверь на крыльцо, а дверь на терраску закрыть. Собаки ворвутся в сени, кошка от них побежит в кухню, собаки — за ней, а мы выскочим в сени, захлопнем дверь за собаками, и они оттуда уже не выберутся…
— А Муська?! — возмущенно заорала Лиза. — Они ж ее разорвут!
— Не бойся, — успокоил Таран, которому Полинина задумка показалась очень дельной. — Она от них на печку запрыгнет, и там они ее хрен достанут.
— А потом? Что она, так и будет сидеть?
— Потом милиция приедет, собак пристрелит, а кошку оставит, — пообещал Юрка. — Заберет ее какой-нибудь мент и будет каждый день «Вискасом» кормить или «Кити-Кэтом». Разожрется твоя Муська, и все коты к ней бегать будут.
— Врешь ты все! — прошипела Лизка. — Не отдам Мусеньку! Они ее съедят, собаки эти!
— Хорошо, — сказал Таран, окончательно разъярившись. — Сиди здесь со своей Мусенькой! А мне лично некогда. Я сейчас все сделаю так, как Полина предложила, только ты сама вместе с кошкой будешь заместо приманки!
— «Сама»? Это что, девочка? — удивилась Полина. — Ни за что бы не подумала, что ты с такой михрюткой спишь!
— Мне по фигу, что ты подумала! — прорычал Таран. — Соображайте быстрее!
— Это кто «михрютка»?! — завопила Лизка, распахнула куртку, сняла рюкзачок с кошкой, чтоб не мешали драться, и ринулась на Полину. Но та, довольно ловко увернувшись от Лизкиной попытки вцепиться ей в волосы, крепко сцапала девчонку за локти и завернула их за спину.
— Волоки ее на терраску! — велел Юрка и, подхватив со стола свою спортивную сумку, а с пола — Лизкину куртку и рюкзак с кошкой, побежал в сени. Муська, чуя неладное, попыталась выползти из рюкзака и задать стрекача, но Таран вовремя ухватил ее за шкирку. Полина, несмотря на свое солидное физическое превосходство, лишь с большим трудом сумела затащить на терраску рычащую, матерящуюся и плюющуюся Лизу, несколько раз пытавшуюся пустить в ход зубы.
— Держи Лизку крепче! — велел Таран Полине, вытаскивая из рюкзака истошно мяучащую кошку.
Вообще-то задача только в изложении Полины казалась простой. Дело в том, что Тарану надо было успеть почти одновременно совершить три действия, причем последовательность их надо было четко просчитать, иначе весь замысел мог пойти к черту.
Например, для того чтоб открыть дверь, ведущую на крыльцо, тут же отскочить за дверь терраски и захлопнуть ее за собой, надо было иметь две свободные руки. Но для того чтоб иметь две свободные руки, надо было отпустить Муську еще до того, как будет открыта дверь на крыльцо и закрыта дверь на терраску. В том, что кошка в два счета прошмыгнет на терраску еще до того, как Таран откроет дверь и впустит собак, можно было не сомневаться. А это означало полный провал всей задуманной «операции».
Таран принял решение, которое трудно было бы назвать соломоновым. Скорее оно относилось к той же славной плеяде решений, которую открыл Александр Македонский, разрубая мечом гордиев узел. Юрка размахнулся и самым безжалостным образом зашвырнул кошку в кухню, почти к самой печке. Муська, как и положено кошачьему отродью, ловко приземлилась на четыре лапы, разъяренно зашипела, а потом метнулась обратно к сеням. Сразу после этого Таран приоткрыл дверь, ведущую на крыльцо, прыжком отскочил назад и захлопнул дверь, ведущую из сеней на терраску.
— Р-р-гав! Гав! — Собаки ворвались в сени, как революционные матросы в Зимний, и оказались в каком-то полуметре от Муськи, которая, не будь дурой, в полном соответствии с диспозицией Юрки тут же шарахнулась назад и сиганула прямо с пола на лежанку печи. Собаки тоже влетели в кухню, а Таран, выскочив в сени, молниеносно захлопнул за ними дверь и для верности засунул за ручку двери черенок стоявшей в сенях лопаты.
Собаки явно сообразили, что их надули. Они погавкали немного на Муську, но потом подскочили к запертой двери, стали толкаться в нее мордами, царапать когтями, даже, кажется, грызть пытались, но безуспешно.
— Теперь только бы машина завелась! — молитвенно произнес Таран, выскакивая к «девятке».
Полина оказалась права. Февральские морозы неожиданно перебила оттепель. Даже с крыши капало, а вместо снега моросило что-то похожее на дождь. Таран отпер машину, включил стартер — схватило с пол-оборота! Везуха! Во дурак бы он был, если б взялся чугун с кипятком греть! Оставив мотор работать на холостом ходу — пусть все же получше прогреется, — Таран вернулся на терраску, где Полина с трудом удерживала в объятиях дрыгающуюся и пинающуюся Лизку.
— Гады! Сволочи! — верещала девчонка. — Вы мою Мусеньку собакам бросили! Я вас всех убью! Загрызу зубами!
У нее по грязным щечкам текла целая куча слезинок, носик — и без того простуженный! — совсем рассопливился и покраснел. Казалось, будто в жизни этого человеческого детеныша происходит тяжелейшая драма. Будто мир перевернулся или что-то в этом роде. Таран, несмотря на общую озабоченность по поводу того, как отсюда побыстрее смыться, почуял то, что называется комплексом вины. Хотя и отметил, что кошка, должно быть, значила для этой замарашки-худышки намного больше, чем родители, например. Вспомнилось, как она про смерть родной матери говорила и про папашу особо не беспокоилась, хотя его, поди-ка, прошлой ночкой прикончили. Уж на что у Тарана отец с матерью были хреновые, а все же, если б они померли, он бы их пожалел, пожалуй. Они ведь ему иногда на письма отвечали и даже посылку как-то раз прислали — кило конфет «Барбарис». Тогда Юрку аж на слезу пробило, хотя конфеты он не любил.