Витание в цепях
Шрифт:
Сферы мира.
Витание в цепях.
Глава 1. Предчувствие.
С незапамятных времен Ингстрем – мир без звезд – через каждые пятьдесят пять часов погружается в абсолютную тьму, знаменуя начало нового цикла. На сто двадцать минут магия попросту исчезает. Нигде не сохранилось сведений, когда и почему это произошло в первый раз. Явление и по сей цикл считается необъяснимым.
Тысячелетиями писари Иланийса, Главного города, куда мечтает попасть каждый, кто знает о его существовании, документировали всякое, даже
В Иланийсе, однако, о нем помнят все. Даже Высшие, которые смогли прожить несколько сотен лет, рассказывают, что при их правлении тьма подвергалась самому пристальному изучению. По официальной же версии никто и близко не смог подобраться к обнаружению источника явления. И тайна постепенно превращалась в обыденность. Усиленная охрана и простые правила позволяли не замечать отсутствие магии. Но не только тьма заставляла задуматься здешних мудрецов…
– Как красиво! – Нистери стояла на балконе и смотрела куда-то вверх. – Сегодня особенно…
В небе начали появляться «вспышки». Сначала они напоминали молнии. Мощные разряды всех цветов пронзали небосвод. Но постепенно скорость стала снижаться. Пока всполохи не замедлились настолько, что стали напоминать снежинки. Они искрились и переливались, медленно приближаясь к поверхности земли, затем замирали на месте, чтобы, в конце концов, погаснуть навсегда. Жителям города всегда было интересно происхождение этих огней, но пока никто не смог доказать ни одну из версий.
Некоторые говорят, что это души умерших, не обретшие покоя. А цвет соотносится с доминирующими качествами их обладателей. Чем светлее и ярче «огонек», тем чище и благороднее был человек. Серый цвет говорит о безразличии. Красный означает разврат и похоть. Синий – жестокость. Черный – убийство. Последний нельзя увидеть, но почему-то многие верят, что он есть.
По другой теории, это проказничают лесные создания вайники. Говорят, им страшно во тьме. Когда они пугаются, то начинают светиться. И этот свет образуется где-то внутри них. У него не магическая природа. Ученые пытались передать это свойство другим существам, но безрезультатно. Затем вайники собираются в одноцветные группы и начинают взаимодействовать. Они передают свои страхи воде. В результате образуется большой пузырь, который взлетает ввысь и остается там, пока связь не разорвется.
Также некоторые на полном серьезе уверяют, что это просто выбросы с деревенской фабрики. Столетиями там производят различные магические «штуковины», а по ночам при помощи высвобожденной Энергии соревнуются в «живописании» неба. Конечно, в этом случае Высшие наверняка бы знали о природе явления. И, как и в любом другом мире, простым жителям всегда кажется, что правители от них что-то скрывают. Несколько раз эту версию даже пытались проверить, но распылять магию вне Иланийса не допускается по закону, поэтому никто бы не стал сознаваться в причастности к ночному чуду.
К сожалению, ни одна из множества историй, передававшихся из уст в уста на протяжении нескольких поколений, и близко не приоткрывала страшную правду. Подлинная причина происходящего тщательно скрывалась силами, находящимися далеко за пределами Ингстрема.
Только крупица правды была известна Высшим. Однако и ее вполне хватило, чтобы уничтожить или спрятать все свидетельства произошедшего. События давно минувших циклов оказались погребены под слоем рутинных забот. И до сего цикла поступок предков напоминал о себе лишь посвященным.
Однако как бы ни были чисты и благородны представители знатных семей, посвященные в тайну Вилара, они понимали, что для счастья их близких и друзей, для сохранения образа города им придется продолжать делать то же, что и их предки…
Вопрос выживания всегда приглушает голос совести, а чувство вины притупляется благодаря щедрым дарам Иланийса своим владыкам.
– Что-то их уж слишком много… Не к добру это… – с этими словами Антоль Агдарис подошел к девушке и протянул бокал с напитком розового цвета.
Статный мужчина за сорок, он уже два года возглавляет Совет поддержания жизни. Когда-то беззаботный юноша, потешавшийся над всеми, кто воспринимает доступ к магическим силам излишне серьезно и «возносит» себя над окружающими, сегодня он почти не улыбался. Слишком много проблем было в последнее время в его секторе ответственности. И мысли об этом никак не позволяли Антолю расслабиться и радоваться праздничному ужину. Как и попытки понять происходившее на последнем Совете.
Когда проблемы Энергии обострилась, Антоль винил себя, думая, что невнимательно относился к жалобам подчиненных о сбоях в механизмах. Он приказал провести расследование, в ходе которого выяснилось, что первые признаки непонятного поведения системы появились еще три года назад. Однако на каждом уровне руководство, пока могло, прикрывало «несущественные» на их взгляд проблемы. Да и сам Антоль далеко не сразу прореагировал на возникающую угрозу, не заметив взаимосвязи участившихся инцидентов. Поэтому он решил выступить с объяснениями, на Совете Высших.
Реакция правителей на доклад оказалась совсем не такой, на которую рассчитывал Агдарис. Ардо Дивар, глава Совета, не только не проявил никакого интереса к заявлениям Антоля, но и не дал остальным услышать о масштабе возникшей проблемы. Как будто он уже знал о происходящем, о том, что в этом нет ничьей вины.
И теперь, очередной парад вспышек. В замке даже не стали использовать Энергию, специально запасенную для освещения в магических амулетах. Все знали, как Нистери любит эти мгновения. И не она одна.
Подобная красота редко является результатом осознанной деятельности. Лишь природа и хаос способны породить столь гармоничные в своем беспорядке явления.
Но все же здесь явно было что-то нечисто. И Антоль никак не мог отделаться от мысли, что всполохи и изучаемые им сбои не просто связаны, а являются причиной и следствием какого-то невидимого пока процесса.
И дело вовсе не в механизмах, как пытался объяснить Ольдар Нирави. Но и не в Энергии… тогда все бы это почувствовали.
Возможно, подобные мысли – всего лишь результат суеты в связи с приготовлениями к циклу столетия.
«Слишком много», – Антоль больше не стал говорить вслух о беспокоивших его наблюдениях, но чувство, что должно произойти нечто непоправимое все же отразилось на его лице.
Нистери улыбнулась. Дядя всегда понимал ее лучше всех, помогал, заставлял поверить в себя, когда после неудач опускались руки. Хотя, надо заметить, что Нистери очень редко пребывала в плохом расположении духа, а преграды она воспринимала, как нечто временное и в конечном итоге разрешимое.