Виткевич. Бунтарь. Солдат империи
Шрифт:
Англичане, как и русские, не могли не быть субъективными в восприятии событий, которые их разводили по разные стороны баррикад. Для русских Виткевич был почти героем, для англичан – тем, кто путал все карты и угрожал помешать расширению владений Ост-Индской компании. Но те и другие отдавали должное предприимчивости и талантам русского дипломата и разведчика.
Что до научных исследований, имеющих отношение к нашей теме, то перечислять их занятие неблагодарное: перечень всегда будет оставаться неполным и со стороны читателей неизбежны упреки: этого историка не включили, а у этого не все произведения упомянули… Тем не менее несколько слов об этой литературе должно быть сказано.
Преимущественно имеются в виду работы, рассматривающие общие вопросы русско-английского соперничества в XIX – начале XX века, азиатской экспансии России и Великобритании. О Виткевиче в них говорится, но он не является центральной
28
Н. А. Халфин. Политика России в Средней Азии (1857–1868). М., i960.
29
М. А. Терентьев. История завоевания Средней Азии. Т. 1–2. СПб, 1906.
30
G. Morgan. Anglo-Russian Rivalry in Central Asia: 1810–1895. London & New York. 1981.
В Польше после издания труда Евсевицкого (с тех пор минуло около 40 лет), не появилось сколько-нибудь значимых работ, посвященных Виткевичу или перипетиям международной политики в Центральной Азии в начале и середине XIX века. Имеется только ряд статей и брошюр, причем нередко довольно предвзятых. В Польше Виткевич так и не стал в полной мере национальным героем, его юношеский подвиг заслонила последующая служба на благо Российской империи, что поляки, понятное дело, расценивают негативно. Чтобы как-то разрешить это противоречие и «свести концы с концами», выдвигаются не всегда обоснованные гипотезы, о которых частично уже говорилось и еще предстоит поговорить [31] .
31
См. например: Janusz Federik. Szalony plan wyzwolenia Polski. Jan Prosper Witkiewicz a Afganistan // Alma mater. Maj 2008.
В Советском Союзе и России книги о Виткевиче не издавались, а из исследований малого формата отметим содержательные статьи Н. А. Халфина – «Драма в номерах “Париж”», и В. А. Шкерина – «Ян Виткевич и Оренбургский губернатор Василий Перовский» [32] .
Историографические пробелы некоторым образом восполнялись художественными произведениями. Судьба Виткевича настолько удивительна и богата авантюрными коллизиями, что было бы странным, оставь она равнодушными писателей.
32
H. А. Халфин. Драма в номерах «Париж» // Новая и новейшая история. 1966, № ю; В. А. Шкерин. Ян Виткевич и Оренбургский губернатор Василий Перовский // Уральский исторический вестник, 2012, № 2 (35).
В третьей части поэмы Адама Мицкевича «Дзяды» есть отсылка к аресту и ссылке Виткевича и его друзей, попавших в жернова царского правосудия. Томящиеся в тюрьме узники-поляки спрашивают нового заключенного, Яна Соболевского, преподавателя гимназии, в которой учился Виткевич: «Эй, Ян, какие новости?» Тот печально отвечает: «Нехорошие – сегодня – в Сибирь – кибиток двадцать – увезли», и уточняет, что речь идет об «учениках из Жмуди».
Жмудь, Жемайтия, или Самогития – область на северо-западе современной Литвы, входившая в начале XIX века в Виленскую губернию.
Мимо такой колоритной фигуры, как Виткевич, не прошел Питер Хопкирк, опубликовавший серию художественно-публицистических книг о Большой игре и ее участниках. В одной из них, «Большая игра против России», появляется и Виткевич [33] .
В схожем жанре написана книга Михаила Гуса «Дуэль в Кабуле», в которой прослеживаются биографии Виткевича и Бернса, их политическое и психологическое противостояние в течение нескольких
33
П. Хопкирк. Большая игра против России. Азиатский синдром.
М., 2004.
34
М. Гус. Дуэль в Кабуле.
В отличие от Гуса, Юлиан Семенов весьма вольно обходился с историческими персонажами и событиями прошлого, однако повесть «Дипломатический агент» подкупает умело выстроенным и напряженным сюжетом, завораживающими приключенческими коллизиями [35] . Что объединяет Гуса и Семенова, так это стремление убедить читательскую аудиторию в том, что Виткевич стал жертвой англичан. Пусть достаточных доказательств тому не имеется, но литераторы имеют право на вымысел, а в советскую эпоху, когда писались их книги, во всем обвинять «империалистов» считалось хорошим тоном.
35
Ю. Семенов. Дипломатический агент. М., 1959.
Несколько ярких страниц посвящены Виткевичу в повести В. Сафонова «На горах – свобода», о выдающемся немецком натуралисте и путешественнике Александре фон Гумбольдте, повстречавшимся в Орске с ссыльным поляком [36] .
Еще один беллетристический опыт – роман В. Врубеля «Три невезучие богини» (сетевое издание), в котором афганская эпопея Виткевича интерпретируется как продолжение его борьбы с самодержавием [37] .
Сколь бы хороши и увлекательны ни были все эти романы и повести, они не могут заполнить лакуны в историографии интересующего нас вопроса. Столь же неуместно в этом плане ссылаться на обилие публикаций о Виткевиче в Интернете (в основном, в русском и польском сегментах). Кто о нем только не пишет! Графоманы, историки спецслужб, блогеры… Очерки, заметки, эссе, порой занимательные, но большей частью поверхностные, с неточностями, огрехами и откровенными ляпами. Список подобных публикаций был бы столь велик, что составлять его – дело безнадежное. Впрочем, это лишний раз доказывает популярность этой исторической фигуры, интерес к ней не исчезает и, по всей видимости, никогда не исчезнет.
36
В. Сафонов. На горах – свобода // https://knigism.net/view/16443.
37
В. Врубель. Три невезучие богини // Владимир Врубель. Официальный сайт. Литература. История. Новости. Немного поэзии // http: / / vrubel.de / index2_412.
Автор настоящей работы поставил своей задачей в какой-то мере удовлетворить его, предприняв исследование, которое свело бы воедино известные факты жизни и деятельности Виткевича, нарисовать более полную и объективную картину тех обстоятельств, которые предопределили судьбу этого пионера Большой игры, его трагическую гибель и посмертную славу.
Крожский инцидент
Ян Проспер Виткевич родился 24 июня 1808 года в старинной шляхетской семье. Деревню в Жмуди, где находилось имение его родителей, поляки называли Пошавше (Poszawsze), а литовцы – Пасаузе (Pasiause). Она входила в Щавельский повят (уезд). Неподалеку находился городок Крожи, где мальчику предстояло учиться в гимназии.
Отец занимал уважаемую должность – заместителя председателя (вице-маршалек, wicemarszalek) сейма Щавельского повята. Его звали Викторин, потому его сын для русских стал Иваном Викторовичем. Со временем он и сам привык зваться на русский манер и свои письма и документы подписывал: «Иван Виткевич». Это относится и к его письмам Далю.
Подчеркивать свое польское происхождение в Российской империи, особенно тому, кто подвизался на государственной службе или делал военную карьеру, было не совсем осмотрительно. Но сегодня рискнем называть Виткевича Яном, то есть тем именем, которое ему дали при рождении.