Витя Малеев в школе и дома (илл. Г. Валька)
Шрифт:
— Хорошо, — сказал Шишкин, — я попробую.
— Да тут и пробовать нечего Надо сразу браться, и дело с концом.
— Ну, я попытаюсь, — ответил Шишкин.
— Это все равно что попробовать, — сказал Игорь Александрович. — Вот и видно, что у тебя нет силы воли. Чего ты боишься? У тебя есть товарищи. Разве они не помогут тебе? Ты, Малеев, ведь друг Шишкина?
— Да, — говорю я.
— Ну, так помоги ему подтянуться по русскому языку. Он очень запустил этот предмет, и ему одному не справиться.
— Это я могу, — говорю, — потому что сам был отстающим и теперь знаю, с какого конца нужно браться за это дело.
— Вот-вот! Значит, попробуешь? — улыбнулся Игорь Александрович.
— Нет, — говорю, — и пробовать не буду. Сразу начну заниматься с ним.
— Хорошо Это мне нравится, — сказал Игорь Александрович. — У тебя общественная работа есть?
— Нету, — говорю
— Вот это и будет твоя общественная работа на первое время Я советовался с Ольгой Николаевной, и она сказала, что ты сумеешь помочь Шишкину. Уж если ты сам себе сумел помочь, то и другому поможешь. Только отнесись к этому делу серьезно.
— Я буду серьезно, — ответил я.
— Следи, чтоб он все задания выполнял самостоятельно, вовремя, чтобы все доводил до конца. За него ничего делать не надо. Это будет плохая помощь с твоей стороны. Когда он научится работать сам, у него появится и сила воли и твоя помощь ему уже будет не нужна. Понятно это тебе?
— Понятно, — сказал я.
— А ты, Шишкин, запомни, что все люди должны честно трудиться.
— Но я ведь еще не трудюсь… не тружусь, — пролепетал. Шишкин.
— Как так не трудишься? А учеба разве не труд? Учеба для тебя и есть самый настоящий труд. Взрослые работают на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, строят электростанции, соединяют каналами реки и моря, орошают пустыни, насаждают леса. Видишь, как много дел!.. А дети учатся в школах, чтобы в будущем стать образованными и, в свою очередь, принести нашей родине как можно больше пользы. Разве ты не хочешь приносить родине пользу?
— Хочу.
— Вот видишь! Но, может быть, ты думаешь, достаточно сказать просто «хочу»? Надо быть стойким, упорным, без упорства ты ничего не достигнешь.
— Я буду теперь упорным.
— Вот хорошо, — сказал Игорь Александрович. — Надо быть честным. А разве ты честен? Ты обманывал мать, обманывал учительницу, обманывал своих товарищей.
— Я буду честным теперь.
— Постарайся, — сказал Игорь Александрович. — Но это еще не все. Надо любить своих товарищей.
— Разве я не люблю их? — удивился Шишкин.
— Где же любишь! Бросил их всех и решил без них обойтись. Разве это любовь?
— Но я ведь скучал по ним! — чуть ли не со слезами на глазах воскликнул Шишкин.
— Ну хорошо, что хоть скучал, но будет еще лучше, если ты будешь чувствовать, что без товарищей тебе не прожить, чтоб даже в голову не приходило бросать их.
— Я буду больше любить, — сказал Шишкин.
— Что же ты делал, голубчик, пока не ходил в школу? — спросил его Игорь Александрович.
Мы рассказали, как учили Лобзика считать. Игорь Александрович очень заинтересовался этим и подробно расспрашивал, как мы это делали.
— Да разве же можно научить собаку считать, как человека? — сказал наконец он.
— А как же считала та собака в цирке? Игорь Александрович засмеялся:
— Та собака вовсе не умела считать. Ее выучили только лаять и останавливаться по сигналу. Когда собака пролает столько раз, сколько нужно, дрессировщик дает ей незаметный для публики сигнал, и собака перестает лаять, а публике кажется, что собака сама лает, сколько нужно.
— Какой же сигнал дает дрессировщик? — спросил Костя.
— Ну, он незаметно кивает головой, или машет рукой, или потихоньку щелкает пальцами.
— Но наш Лобзик иногда считает правильно и без сигнала, — сказал Костя.
— Собаки очень наблюдательны, — сказал Игорь Александрович. — Ты сам незаметно для себя можешь кивать головой или делать какое-нибудь телодвижение как раз в то время, когда Лобзик пролает столько раз, сколько нужно, вот он подмечает это и старается угадать. Но так как твои телодвижения очень неуловимы, то он и ошибается часто. Для того чтобы он лаял правильно, приучите его к какому-нибудь определенному сигналу, например щелкайте пальцами.
— Я возьмусь за это, — сказал Костя. — Только я сначала подтянусь по русскому языку, а потом буду учить Лобзика.
— Вот правильно! А когда у нас будет вечер в школе, можете выступить со своей дрессированной собакой.
Мы так боялись, что Игорь Александрович придумает для нас какое-нибудь наказание, но он, видно, и не собирался наказывать нас, а хотел только объяснить нам, что надо учиться лучше.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Когда мы вышли из кабинета директора, то увидели, что Володя и все ребята дожидались нас в коридоре. Они моментально окружили нас и стали спрашивать:
— Ну что? Что вам Игорь Александрович сказал? Что вам будет?
— Простил. Теперь уже ничего не будет, — ответил я.
— Ну вот и хорошо! — обрадовался Толя. — Пойдемте в пионерскую комнату, поговорим. Надо поговорить.
Мы все гурьбой пошли в пионерскую комнату. Шишкин вошел последним.
— Иди, иди, Шишкин, не бойся! — говорил Юра. — Никто тебя ругать не будет.
Мы сели вокруг стола, и Володя сказал:
— Теперь поговорим, ребята, как помочь Шишкину. Он плохо учился и в конце концов дошел до того, что совсем перестал ходить в школу. Но мы все тоже виноваты в этом. Мы не обращали внимания на то, как он учится, и не помогли ему вовремя.