Виват, Водный мир!
Шрифт:
И вот с последним случился облом — где-то на половине трека связь оборвалась, и эфир заполонил «белый шум». Буквально на несколько секунд, я даже чертыхнуться толком не успел, как снова зазвучала музыка… но уже не про Нью-Йорк. На сей раз сладкоголосый шансонье вещал про каких-то «странников в ночи», но трек практически терялся на фоне озабоченного голоса Алекса:
— Ваня!.. Приём!.. Ответь, бро!.. Как слышишь?!
— Слышу тебя хорошо, — удивлённо отозвался я. Когда это он охрипнуть успел? Такое ощущение, что ещё чуть-чуть, и совсем голос сорвёт. — А ты нафига песню переключил? Про Нью-Йорк круто было!
— Чего?! — опешил Заварзин. — В смысле, переключил?! Да уже три сыграли, как ты пропал из эфира!
Теперь настала моя очередь, скажем так, офигевать:
— Сколько?! Три песни? Это почти десять минут, что ли?!
— Ну да… а у тебя меньше прошло?
— От силы секунд пять, — присмотрелся я к услужливо выведенному Ли таймеру. — Потеря связи, «белый шум», и сразу другая песня!
— Хм… сдаётся мне, коллега, мы с вами обнаружили тот самый временной выкрутас, — уже совершенно успокоившись, заключил мой напарник. — Но не пространственный, потому что из виду я, вернее, Кумо, тебя не терял. То есть катер всё это время фиксировался визуально и аппаратурой, а вот связи не было. Ну и что скажешь, бро?
— Заня-а-а-атно… — протянул я. — Хорошо, что эта хрень не на станции. Теперь бы ещё выяснить, это локальное явление, или тоже… очередная «сфера»? Этакий «пузырь» внутри «пузыря»?
— А оно нам надо? — усомнился Алекс. — Десять минут не абы какой срок, можем себе позволить. Лучше по текущей задаче работай.
— Ладно, — кивнул я. И ухватил за хвост ускользающую мысль: — Кстати, насчёт отсутствия пространственной аномалии ты как в лужу пукнул, бро. Если верить моим приборам, я за те пять секунд преодолел примерно треть маршрута.
— Хм… а у меня за десять минут… это что же получается, там область «спрессованного» пространства? — вслух задумался напарник.
— Какого-какого пространства?! — переспросил я.
— «Спрессованного», бро.
— Фига се… а ты, гляжу, над терминологией особо не паришься!
— А куда деваться?! — развёл руками Алекс, благо экран позволял мне это увидеть. — К чему переусложнять? Да и аналогии куда лучше работают, чем всякая псевдолатинская заумь.
— То есть это ты прямо сейчас придумал? — на всякий случай уточнил я.
— Ну да, — подтвердил соратник, — а что?
— Ничего, — мотнул я головой. — Просто хочу уточнить: это пространство не «спрессованное», а скорее «прессующее». И даже не само пространство, а условная его область с чёткими границами, при пересечении которых и начинается процесс «прессования».
— Пожалуй, так даже точнее, — согласился со мной главный корп. — И лучше передаёт суть. Главное, что эта область относительно безвредная.
— С чего так решил, бро?
— Эмпирические данные, бро, — подмигнул мне напарник. — Ты же себя нормально чувствуешь?
— Более чем!
— Вот видишь! Значит, аномалия безвредная, — заключил Алекс. — Единственное, ты десять минут жизни потерял.
— Не-а, всего лишь пять секунд! — решительно возразил я.
— Это с чьей точки зрения смотреть! — парировал Заварзин. — Всё относительно, понимаешь? Даже в нашем не самом лучшем из миров, в смысле, Вселенной.
— Для меня это слишком философские категории, — отмахнулся я. — Конечно, приятно иногда поумствовать за стаканом вискаря, да ещё и в хорошей компании… но в меру.
— То есть ты тоже себе это изредка позволяешь, бро?
— А куда деваться?! — развёл уже я руками. — При моей прошлой работе иначе никак! Да и батюшка вынуждал! А с Ильёй Фаддеевичем, сам понимаешь, не поспоришь!
— Это да, — согласился со мной Алекс. — Хорошо тебе, всего лишь с отцом в случае чего бодаться приходится. А у меня таких вот дофига умных — реально умных! — целый выводок. И Нойманн, и Деррик, и Ценкер, и Рин… прости, разумеется, капитан Рин!
— Скажи еще, Рин-тян! — подначил я соратника, но возразить тот не успел, поскольку я на него сразу же шикнул: — Есть! Кажется, нашёл!
— Что там? — навострил уши Алекс. — «Изнанка» проявилась?
— Пока не совсем, — ещё пристальней, чем раньше, уставился я на хитросплетение «нитей» в недрах «слезы ангела». — Но все сопутствующие признаки налицо… короче, не мешай!..
— Окей, — не стал спорить напарник, но я уже переключился на электронного помощника:
— Ли, замедляемся как минимум вдвое!
— Процесс активирован, Ван-сяньшэн… процесс завершён.
— Спасибо… — машинально отозвался я, буквально прикипев взглядом к некоему невесомо-абстрактному, вроде неплотного мотка паутины, новообразованию, проступившему в глубинах артефакта.
А то, между прочим, с каждой секундой и с каждой пройденной сотней километров обретало всё более чёткие очертания, да и фокусироваться на нём становилось всё проще и проще. Вплоть до того момента, когда я осознал, что этот самый «моток паутины» прикреплён к «мембране» в горловине «конуса». Или вообще из неё растёт…
Глава 4–4
– //-
… а ещё подозрительно напоминает самую натуральную сетку нейронов! И не просто какую-то абстрактную, а человеческого мозга! Понятно, что не в мельчайших деталях, больше общими очертаниями и концептуально, но тем не менее! Меня аж пот прошиб от такого открытия, и я рефлекторно расфокусировал «внутренний взгляд», вынырнув из полуяви-полугрёз состояния, предшествующего «псевдосамадхи». Чёрт! А ведь с трудом получилось! Такое ощущение, что меня засасывало, совсем как в новенький «таможенный пост». Спасибо адреналиновому выплеску, можно сказать, спас. И сердце из груди выпрыгивает… интересно, с чего бы такая реакция? Хотя я, кажется, догадываюсь. Всё, надо успокоиться! И как можно быстрее. Так что вдо-о-о-ох… вы-ы-ы-ы-ыдох…
— Вань? — продолжал разоряться в эфире Алекс. — Ты там как?! Нормально?!
— От… тьфу! Относительно! — с трудом выдавил я, а ведь хотел сказать «отвратительно»! — Ч-чёрт…
— Ты там привидение увидел, что ли?! — удивился напарник.
— Почти… Ли, визуализацию сгенерировал?
— Ответ положительный, Ван-сяньшэн.
— Перешли Кумо и Алексу-сяньшэну, — велел я.
— Процесс активирован, сяньшэн… процесс завершён.
— Ну и как? Полюбовались, коллеги? — с лёгкой ехидцей уточнил я после довольно длительной — и задумчивой! — паузы.