Византийский манускрипт

Палев Михаил

С уважением, П.Ю.Н.»

Тавров перечитал текст еще раз. Похоже, что Брен отправлял кому-то складень на экспертизу и эксперт имеет инициалы П.Ю.Н.

– Обычный складень, – разочарованно вздохнул Семенов. – Разве что достаточно древний. И кто такой этот ПЮН? Вы знаете какого-нибудь эксперта по изделиям из серебра с такими инициалами?

– Разумеется, нет, – ответил Тавров. – Но мне знаком человек, который должен знать такого эксперта. Сейчас попробуем!

Он достал толстую разлохмаченную записную книжку, долго изучал ее, затем удовлетворенно крякнул и принялся набирать номер.

– Здравствуйте, это Тавров Валерий Иванович. Мне нужен Зворский Игорь Владимирович. Ах, какая

удача, что я сразу до вас дозвонился! Игорь Владимирович, если помните, год тому назад полковник Павлов из МУРа давал вам на экспертизу по моей просьбе один текст… Ага, вспомнили? Ну, замечательно! Нет, сейчас речь идет не о рукописи, просто я подумал: не знаете ли вы специалиста, которому можно было бы дать для оценки серебряный складень времен Византийской империи? Да, я понимаю, что вопрос странный, но я в этом абсолютно некомпетентен, а дело весьма и весьма срочное… Ага, когда-то знали такого человека? И кто он? Ох, боюсь, что он уже слишком преклонного возраста… а тут дело такое… А этот помоложе? Это хорошо, этот в самый раз… Как вы сказали? Прохоров? А по имени-отчеству? Юрий Николаевич? Вот спасибо! И телефончик мобильный? Совсем замечательно! Да, так и скажу, что от вас! Большое спасибо, Игорь Владимирович!

Тавров положил трубку и удовлетворенно сказал:

– Вот мы и вычислили этого ПЮНа! Прет, ну просто прет! Надо не терять темп и немедленно ехать на встречу, пока удача от нас не отвернулась!

Он набрал номер, который дал ему Зворский, и договорился с Прохоровым о встрече.

* * *

Тавров встретился с Прохоровым в переходе между станциями метро «Боровицкая» и «Библиотека имени Ленина».

– Еду на презентацию моей книги, – объяснил Прохоров. – На машине проезд по Москве непредсказуем: не там, так тут застрянешь в пробке. А на метро быстро и предсказуемо. Так что вас интересует?

– Я насчет этого складня, – сказал Тавров, доставая из кармана содержимое посылки Брена.

– Знакомая штучка! – оживился Прохоров, беря в руки складень. – Я работал с ней по просьбе Виктора.

– Это писали вы? – показал Тавров Прохорову листок бумаги, извлеченный из посылки Брена.

– Да, совершенно верно, это моя записка… А откуда она у вас? – удивился Прохоров.

– Оттуда, откуда и складень, – от Брена, – ответил Тавров. – А как насчет обещанного вами анализа с точки зрения прецедентов?

– А-а! – вспомнил Прохоров. – Да никак! Ничего похожего. Но вот относительно изображений на складне я пришел к определенным выводам. Я исходил из того, что они связаны с реальными местами. В Риме есть церковь Святой Сабины, на ее дверях нарисован распятый Христос с разбойниками. Двери очень древние, и их фигуры показаны в традициях ранних христиан: в позах распятых, но без крестов… Видите? Ранние христиане помнили, что крест – орудие позорной казни, и им в голову не приходило использовать орудие казни в качестве религиозной символики. Далее… В честь мученика Трифона в Константинополе были построены две церкви, но в Х веке его мощи были перевезены в город Котор, это на территории нынешней Черногории. Именно там в конце XII века воздвигли собор Святого Трифона, считающегося покровителем Котора. Собор сохранился до наших дней. И мощи святого Трифона до сих пор лежат там. И, наконец, Богородица… Обратите внимание, на заднем плане виден характерный купол с крестом. Я предположил, что это – знаменитый храм Святой Софии в Константинополе. Тогда изображение можно однозначно связать с храмом Божьей Матери Всеблаженнейшей в том же Константинополе. По-гречески этот храм называется Паммакаристи. Единственная неувязка: храм был построен гораздо позже, чем отчеканен складень, – где-то в XIV веке.

– А

что может означать это все вместе?

– Это указатели на конкретные места. А вот что в этих местах находится, это уже другой вопрос. Извините, но мне пора.

Прохоров быстро удалился в сторону «Боровицкой». А Тавров вышел на улицу и неторопливо пошел по Воздвиженке к Арбату. Ему хотелось привести мысли в порядок.

«Брен, несомненно, считал складень очень важным звеном во всей этой странной истории с Серебряным Ангелом, иначе бы он оставил складень Семенову… или в том тайнике, где лежала флэшка с текстами. Тексты… Какова их роль? Похоже, что это не просто отрывки из исторического романа, а некие вехи на пути к разгадке. А складень – ключ к замку, за которым она и скрыта, эта разгадка. Но почему, если Брен подозревал, что его жизни что-то угрожает, он не оставил просто заявление в прокуратуру, типа: в случае моей смерти прошу винить такого-то и по тем-то причинам… Привел бы факты разные… Почему он этого не сделал? Почему, если фра Арнольдо ищет Брена, он категорически не хочет сообщить информацию: чем занимался Шрайбер, какую помощь оказывал ему Брен? Почему исчезнувший Брен интересует фра Арнольдо гораздо больше, чем исчезнувший Шрайбер? Неужели речь идет о такой тайне, что ради ее сохранения ничего не стоят не только жизни обычных людей, но и жизни посвященных в тайну?»

Размышления Таврова прервал звонок мобильника.

– Здравствуйте, Валерий Иванович! – раздался в трубке голос Павлова. – Из перечисленных в вашем списке лиц за указанный промежуток времени в Питере находились двое. Семенов Павел Сергеевич прибыл в Петербург из Москвы за день до интересующей вас даты, поездом «Юность», и по сегодняшний день не покидал Северную столицу ни поездом, ни самолетом.

– Подожди, Вадик, – перебил его Тавров. – Этот Семенов… У тебя есть его паспортные данные? Огласи, пожалуйста.

– Вот… Семенов Павел Сергеевич, уроженец города Петрозаводска, родился 19 сентября 1947 года…

– Так, это не он, – заключил Тавров. – А кто второй?

– Второй, иностранный гражданин, прибыл в Петербург из Финляндии, пересек границу за два дня до указанной вами даты, а покинул Питер самолетом на следующий день после этой даты. Прилетел в Домодедово, после этого Москву ни поездом, ни самолетом не покидал. Из России не выезжал.

Тавров почувствовал, как заколотилось сердце. Он сглотнул слюну и спросил Павлова, заранее предвидя ответ:

– О ком идет речь, Вадик?

– Об итальянском гражданине Адриано Палетти.

Глава 11

Итак, круг подозреваемых сузился до одного фра Арнольдо. Хоть Павлов и не смог пробить всех головорезов Варежко на присутствие их в Питере в указанное время, но было понятно, что вряд ли они причастны к убийству Кати Барсуковой: не их стиль, им бы попроще что-нибудь – вроде пули в голову да в озеро. А вот фра Арнольдо… От этих религиозных мракобесов всего можно ожидать!

Тавров пообедал в «Елках-палках» на Новом Арбате и вспомнил о своем двухголовом питомце. Как он там? Третьи сутки, почитай, взаперти… И Тавров немедленно поехал домой.

Двухголовый Дуканот встретил появление хозяина восторженным дуэтом. Еду он уже уничтожил, зато с водой проблем не испытывал, освоив процесс ее добывания из унитазного бачка. Как удовлетворенно отметил Тавров, разумная псина справляла в унитаз и свои естественные надобности.

Вывалив в две миски одинаковые горки сырого гуляша, Тавров занялся своими делами. Он залез в компьютер и открыл файл с описанием сложных взаимоотношений СС-штандартенфюрера и настоятеля монастыря – в том самом месте, на котором заканчивалась распечатка.