Визит очумелой дамы
Шрифт:
Хоть я и сама женщина, но мне кажется, что женский стриптиз куда привлекательнее.
– Ну и что вы хотели сказать по поводу моих башмаков?
– Антон с легкой усмешкой на губах напомнил мне о своем существовании.
– Или этот морячок заставил вас обо всем забыть?
Его слова, в особенности же насмешливая интонация, придали мне храбрости. Я взглянула на него в упор и тихо спросила:
– Вы ищете Юлю?
– Допустим.
– Антон посерьезнел, взгляд его стал жестким и заинтересованным, от усмешки не осталось и воспоминания.
– Думаю, она не придет.
–
– Он огляделся по сторонам, понизил голос и, схватив меня за руку, повел в боковой коридор, где было куда тише и никто не помешал бы нашему разговору.
– Что вы знаете о Юле?
Я хотела уже открыть перед ним все карты, но в это время у него в кармане зазвонил мобильный телефон. Антон досадливо поморщился, вытащил трубку и поднес ее к уху. Однако то, что ему сказали, по-видимому, оказалось очень важным, во всяком случае, он взглядом извинился передо мной, отступил в сторону и тихо заговорил, прикрывая трубку рукой.
"Ну и пожалуйста, - обиженно подумала я, - как будто я собираюсь подслушивать! Не больно-то мне интересно!"
Я демонстративно отступила еще дальше от Антона, снова оказавшись в шумном зале. Морячок на эстраде избавлялся уже от последних деталей своего костюма, и окружавшие его девицы неистовствали. Рядом со мной вдруг опять возникла та приставучая брюнетка, которую горячо волновала судьба неизвестного мне Сережи Силина.
– Я тебя всюду ищу!
– взволнованно заговорила она.
– Ты так и не сказала мне, что он говорил обо мне.
– Кто?
– от волнения я совершенно забыла наш разговор с ней.
– Да Сережа, конечно, - раздраженно воскликнула она, - Сережа Силин! Ты сказала, что он вчера говорил только обо мне...
– Да-да, конечно, - я завертела головой, боясь упустить Антона, - только о тебе, весь вечер только о тебе...
– А что, что он говорил обо мне?
– Глаза ее возбужденно горели, она смотрела на меня не отрываясь.
– Весь вечер он говорил, как ты его достала!
– выпалила я и бросилась в сторону, пока она не успела опомниться.
Я свернула в тот коридор, где мы разминулись с Антоном, но его там уже не было. Оглядевшись по сторонам, я вернулась в зал ресторана, прорвалась сквозь безудержно резвящуюся толпу мелких бизнесменов и их ручных барби, обежала все закоулки и, не найдя Антона, перешла в соседнее помещение. Здесь было потише, люди по двое сидели за столиками, кое-кто танцевал под музыку из фильма "Амаркорд".
В дальнем конце зала я наконец увидела знакомую фигуру в бежевом летнем костюме.
Антон сидел за столиком в одиночестве, глядя в стену и безвольно привалившись к высокой спинке стула. Я направилась к нему, лавируя среди танцующих пар.
– Еле вас нашла, - недовольно сказала я, подходя к его столику.
Антон так глубоко задумался, что даже не отреагировал на мои слова.
– Мы должны поговорить, - я обошла столик и собралась сесть напротив него, - если, конечно, вас интересует Юдина судьба...
И тут я увидела его глаза.
Они были открыты. Они смотрели на стену, но ничего не видели. Потому что это были глаза мертвого человека.
Я никогда не видела мертвых -
Рукоятка была небольшая, изящная, из черного дерева, инкрустированного перламутром, и она торчала из груди Антона, в том месте, где, по моим представлениям, должно быть сердце. Черная шелковая рубашка вокруг этой рукоятки немного промокла, совсем немного, и кровь была почти незаметна на черном шелке.
Я едва не завизжала как ненормальная, но какой-то частью своего сознания поняла, что этого ни в коем случае нельзя делать, и зажала рукой свой рот. Единственное, что я себе позволила, - тоненько заскулить, так тоненько и так тихо, что этого никто не услышал.
Широко раскрытыми от ужаса глазами я огляделась по сторонам. Все были заняты своими разговорами, кто-то танцевал, кто-то ссорился, кто-то обсуждал дела - всем было явно не до нас. Через зал ловко пробирался официант с подносом, и мне показалось, что он движется в нашу сторону. Я медленно поднялась из-за стола и тут увидела на полу, возле ноги Антона, обутой в тот самый светло-коричневый летний ботинок ручной работы, визитную карточку. Снова оглядевшись и убедившись, что на меня никто не смотрит, я быстро нагнулась и схватила карточку. Рядом с ней на полу лежал маленький матово блестящий брелок. Повинуясь мгновенному порыву, я подобрала его и поднялась.
Официант шел явно в нашу сторону.
Я скользнула от стола, пробралась между танцующими и уже была возле выхода из зала, когда за моей спиной раздался звон бьющейся посуды и сразу за этим - истеричный, оглушительный женский визг.
Не оборачиваясь и стараясь выглядеть насколько возможно спокойной, я быстро шла к выходу из ресторана.
Возле дверей стоял тот самый "бдительный" охранник, но на его лице не было прежнего полусонного выражения. Он внимательно слушал какие-то распоряжения по переговорному устройству и пристально оглядывал движущихся по холлу людей. Мне это очень не понравилось, честно говоря, я просто испугалась и двинулась в обратную сторону. Не доходя до ресторанных залов, увидела коридор, уводящий куда-то в сторону, должно быть, на кухню, судя по тому, что оттуда время от времени выбегали официанты. Я придала своему лицу независимый, уверенный вид и зашагала по этому коридору. Попавшийся мне навстречу официант хотел было что-то у меня спросить, но его окликнули из зала, и он пролетел мимо.
Приближаясь к кухне, я заметила неплотно прикрытую дверь. Осторожно заглянув туда, поняла, что это - дверь бельевой, или как там такое помещение называют в ресторанах, во всяком случае, на стеллажах в небольшой кладовке лежали стопками скатерти, салфетки и белые форменные поварские куртки. Я схватила первую попавшуюся куртку, накинула ее и торопливо зашагала дальше.
Белоснежная крахмальная куртка оказалась безбожно велика, но мне было не до таких мелочей. Во всяком случае, теперь от меня никто не шарахался, я прошла через кухню с независимым видом и очутилась возле полуоткрытой двери, из-за которой тянуло ночной свежестью.