Вкус к жизни

Флёри Юлия

– Мог бы заказать выездную церемонию! – ахнула я, но друг не успокаивался.

– А ещё потому, что ты терпеть не можешь все эти официальные мероприятия, – стал Женька на защиту бывшего.

– Просто подписи поставить! Минута времени! – категорично прозвучал мой голос.

– Юль, я вот сейчас слушаю тебя и удивляюсь терпению Игоря. Он точно не мазохист?

– Ну ты не перегибай, – предупредила я друга взглядом, а тот аж покраснел от очередного приступа возмущения.

– А мне, так вообще не сказала! – обиженно потянул он.

–

Кто же знал, что мне когда-нибудь придётся в этом признаться! – совершенно искренне возмутилась я. – К тому же мне было стыдно!

– Когда я признавался тебе в своём гомосексуальном опыте, мне тоже было стыдно!

– Тебе ведь не понравилось… – забросила я… вяленький такой аргумент… – И нужно было с кем-то поделиться.

– Ты меня разочаровала, – решительно выдохнул Женька, а потом в его глазах мелькнула искорка, другая, третья.

Я была вынуждена протянуть ему ладошку на очередное «пять»: разыграл! Ловко и умело! Признаться, в этой игре я никогда не вела, а плелась в хвосте.

Всё началось так давно, что я уже и не припомню, с чего именно. Бурные споры порой заводили нас так глубоко в подсознание, что не всегда удавалось выбраться из этой дыры без последствий. Мы начинали бессовестно врать, наговаривать, разыгрывать спектакли. Если их удавалось разгадать, бал получал один, а если нет, то другой – самый искусный лжец! Как только бал был разыгран, на экране появлялась ладошка. Оказалось, что вживую всё выглядит куда более увлекательно!

Глава 3

В лобовое летели мокрые грязные брызги, и я неосознанно поёжилась: зима в этом году пришла непозволительно рано!

– Где ты говорил, там водка стынет? – нахмурилась я, боясь, что тоска и уныние нападут на меня совершенно неожиданно. – Лето не так давно закончилось, а солнечного света катастрофически не хватает. Хорошая компания могла бы компенсировать недостаток тепла!

– Компания подобралась что надо! – заверил меня Женька и серьёзно кивнул.

– Может, ты ещё и пристроишь меня под чьё-нибудь крылышко? – полюбопытствовала я, на что друг тревожно нахмурился. – По старой дружбе! – пришлось напряжённо сглотнуть и вскинуть руки в знаке капитуляции. – Ну нет, так нет, – предупредила я на всякий случай, а Женькин взгляд меж тем смягчился.

– Так навскидку и не скажешь, – понуро пробормотал он. – Попробую определиться на месте. Всё же я полагал, что тебя нужно будет отпаивать валерьянкой и коньяком после душевной трагедии, и никак не рассчитывал давать рекомендательные письма. Ты подозрительно быстро успокоилась, – заметил он и покосился на меня с сомнением.

– Ну да. Вдруг поняла, что мы с Игорем никогда не были близки, представляешь? – удивилась я вслух собственным недавним умозаключениям. – Столько лет прошло… а я его даже не любила, – заговорщицки прошептала я, поражаясь собственной холодности.

– И только сейчас это поняла?

–

Ну-у… – отмахнулась я и легкомысленно пожала плечами. – Мне было некогда. Я вот сейчас вспоминала, как всё начиналось и, знаешь, даже не смогла определённо ответить, что нас когда-то свело, что держало вместе всё это время... И даже банальная привычка не вписывается в историю. Мы с ним непохожи. Практически не имели общих интересов, жили, будто в разных часовых поясах. Я ночная пташка, а Игорь жаворонок. Я чётко представляла, к чему иду, а он полагался на совершенно ненадёжный источник: вдохновение!

– Жалеешь потраченных лет?

– Да ну перестань! – фыркнула я, задумавшись и мгновенно определившись с ответом. – Я жила в полную силу. Меня радовали победы, поражения подстёгивали к решительным шагам, к напористому движению вперёд.

Я хмыкнула, погрузившись в собственные мысли, а Женька подловил:

– Что?

Взглянув на друга в нерешительности, я неодобрительно покачала головой.

– А ведь когда-то я и подумать не могла, что буду руководить людьми! – похвастала я достижениями.

– То есть представляла своё будущее как-то иначе?

– Конечно! Если ты помнишь, я планировала стать известным художником! – причмокнув губами от удовольствия, я со значением вздёрнула подбородок. – Преподаватели подозревали наличие таящегося во мне таланта и пророчили большое будущее.

– И что сбило с пути творческую натуру? Не припомню твоих пояснений на этот счёт, – с явным упрёком Женька указал на мою скрытность. Всё же были времена, когда мы общались не так тесно…

– Жадность! – без зазрения совести призналась я. – Я жаждала материальной независимости. Да и не только материальной, если уж быть откровенной до конца! – махнула я рукой, словно решаясь на волевое признание. – Под моим боком не оказалось человека, который готов был продвигать мой талант.

– Я думал, что таланты находятся сами, – по-доброму усмехнулся Женька, и я не сдержалась, приткнулась щекой к его плечу, погладила ладонь, что зависла на рычаге переключения передач.

– Сами находятся посредственности. Они, в отличие от талантов, уверены в своей гениальности и несут её в массы, без зазрения совести шагая по головам! А вот настоящие гении творят в тёмных подвалах, живут впроголодь, и продают свои работы от случая к случаю.

– А ты, значит, жить впроголодь и при этом оставаться верной себе не захотела?

– Нет, – на выдохе заявила я, едва ли осознанно сожалея о сделанном выборе. – Я из тех хитрых существ, что с лёгкостью подстраиваются под законы жизни.

– Подаришь мне свою картину? Или ты уже не пишешь?

– Давно не писала – времени нет. Да и вдохновения, кстати, тоже! Но картину подарю! – пообещала я, мысленно прикидывая, что это станет неплохим поводом для встречи с матерью. В очередной раз окунувшись в мысли, я хлопнула в ладони. – Я даже знаю, какую: эту свою работу я назвала: «Друг»!