Владигор
Шрифт:
— Не такие уж они у тебя всевидящие. Про княжну Любаву, чай, тоже ничего не знают, не слышали, а? Ну-ну, не хмурь брови. Мне твои замыслы относительно княжны нравятся. Жаль только, что характер у девицы в отца выдался. Трудно ее обломать… Однако, князь, не моя то забота. Владий — вот кто опасен. Четырнадцать годков ему скоро исполнится…
— Если жив щенок, — хмуро вставил Климога.
— Жив он, жив, — отмахнулся колдун. — Это мне доподлинно известно. Не знаю, где и как он столько лет прятался, какие силы сейчас за ним стоят, что предпринять намерен. Но до того, как мальчишка народу себя объявит и против тебя выступит, его надо найти! Ты ведь уже казнил самозванцев, навык имеешь.
— Хорошо, Арес, — с неожиданным спокойствием ответил Климога. — Я разошлю соглядатаев, поставлю засады, куплю поселенских старост… Чего ради? Ты мальчишки боишься?
— Я не знаю страха. Я видел смерть ближе, чем тебя сейчас, и в глаза ей смеялся. Но тот, кого ты считаешь обычным юнцом, может разрушить не только твою власть. Сила его столь велика, что ее сам господин опасается.
Колдун говорил тихо и медленно. В словах его было нечто такое, от чего кровь похолодела в жилах Климоги. И князь отступил. Склонив голову, он приглашающим жестом указал Аресу на секретную дверь в стене. Переступив через тела стражников, они вышли из княжеской залы.
…Когда дверь за ними закрылась, неясная и полупрозрачная фигура, прежде сливавшаяся с позолоченным барельефом, изображавшим Климогу на вздыбленном коне, отделилась от стены и плавно скользнула к выходу.
2. Встреча в корчме
Климога не знал, радоваться ему или страшиться появления во дворце столь грозного посланника Великого Господина. Колдовская мощь Ареса поразила его. В не меньшей степени удивила князя и осведомленность его в тех делах, о которых знать могли только самые доверенные люди: о Любаве, об истории с украденным золотом борейцев, наконец, об отправке ладьи с драгоценным грузом в Замостье.
Может, легче на душе стало бы у Климоги, если известили бы его о странном случае, произошедшем две недели назад в корчме у замостьинской пристани. Но некому было рассказать князю эту удивительную и кое-что проясняющую в поведении колдуна историю…
Колченогий Вирем, посланный Протасом в Замостье, разузнал все, что ему поручалось: какие ладьи и с каким товаром в ближайшее время пойдут вниз по Чурань-реке, что за охрана будет их сопровождать и не приготовлены ли секретные ловушки для речных разбойников. Для своей роли Вирем годился лучше прочих, благодаря очевидному всем увечью. Покалеченная в давней схватке нога сделала Вирема неповоротливым в бою, но она же снимала с него всякие подозрения в принадлежности к разбойному люду. Не впервые являлся Вирем в Замостье с подобным поручением и хорошо знал корчму возле главной городской пристани, где досужие языки быстро развязываются. Особенно если не скупиться, выставляя ладейщикам и прочим служилым людям хмельную брагу. Способный выпить почти не пьянея бадейку бражки, Вирем всегда возвращался в разбойное становище с полезными для общего дела сведениями. А на сей раз ему повезло даже больше обычного.
Один из лучников, сидящий бок о бок с Виремом за длинным, грубо сколоченным столом, завел с ним хмельную беседу о княжеской скупости, о трудностях ратной службы, о грядущем плаванье к устью Звонки и о многом другом. Слово за слово вызнал от него Вирем, что наместник Ромша ожидает наконец-то ладью с золотом и серебром от князя Климоги — для выплаты долгожданного жалованья дружинникам и борейским наемникам. До Удока по Звонке спустится она под охранением
Слушал Вирем и смекал, что ладья-то, пожалуй, в том месте, где быстрая Звонка в Чурань-реку впадает, одно время, пока шнеки не подойдут, почти без охраны останется. Если подзадержать их в пути хитростью какой, а самим на ладью напасть, разбойничкам достанется очень большой куш.
Заметив, что словоохотливый их товарищ наболтал много лишнего, лучники под руки его с лавки подняли и, хоть упирался он, взашей из корчмы вытолкали. Вирем, чтобы не заподозрили его в чем, сам с пьяным видом под лавку свалился — мол, я вовсе лыка не вяжу и ничегошеньки не разумею. Там, под лавкой и отлеживался, пока шум в корчме не затих. Тогда он глаза приоткрыл,убедился, что лучники ушли, и вновь за стол уселся. На этот раз без притворства решил бражки выпить — заслужил!
После ухода лучников в корчме не много народу осталось. Скучно бражничать без компании, особенно тому, кто за разговорами и побасенками привык посуду осушать. Вирем повнимательней огляделся, выбирая, к кому присоединиться. Два рыбака о чем-то своем беседуют, чернобородый стражник, прислонив к стене железный посох, отдыхает после долгой дороги, мелкими глоточками пьет медовуху из глиняной кружки, кряжистый охотник (топорик из-под полы короткой кожаной куртки торчит, на лавке — охотничий лук и колчан со стрелами) кувшин с бражкой доканчивает… Вот он наверняка не откажет Вирему в компании! Прихватив новый кувшин, Вирем подковылял к охотнику. А тот и в самом деле обрадовался случаю языком потрепать и пополнить свою кружку дармовой выпивкой.
Вскоре они похлопывали друг друга по спинам, громко смеялись и наперебой рассказывали самые невероятные охотничьи байки, клятвенно заверяя, что ни словечка не врут. Под сей разговор Вирем и поведал про мальчишку, прошлым летом вышедшего из Заморочного леса живым-невредимым, хотя встречался там с уймой нечисти. Охотник решительно возразил: быть такого не может!
— Эй, братцы! — призвал он в свидетели других посетителей корчмы. — Скажите и вы ему, что в Заморочном лесу даже бывалый мужик двух дней не продержится, куда уж мальчишке!
Рыбаки согласно головами покивали и вернулись к своей беседе, корчмарь снисходительно хмыкнул. Лишь чернобородый странник поспешно встал со своего места и приблизился к их столу.
— Как зовут этого мальчишку? — спросил он. — И сколько ему лет?
— По виду годков тринадцать-четырнадцать было, да окреп в последнее время, возмужал…
Неожиданно Вирем приметил желтый металлический отблеск на груди странника. Похоже, его запыленный плащ скрывал не дерюжную одежку бедного ходока, а богатое одеяние, украшенное золотом. Зачем же выдает себя за простого человека и почему столь явно заинтересовался случайно услышанной историей?
— Как зовут его? — повторил вопрос чернобородый.
— Да не помню я, — соврал Вирем. — И какая разница…
— А выглядит он как? — не унимался странник. — Волосы, глаза?
Вирем окончательно понял, что неспроста этот человек интересуется Владием. Может, и рассказал бы он о мальчишке подробнее, но испугался лишнее болтануть: про разбойничье становище, про то, что пацан живет у них пленником, а себя мнит княжичем воскресшим… Нет, любезный, ни к чему тебе в разговор влезать. Так и сказал, окинув странника тяжелым взглядом: