Владычица тигров
Шрифт:
Но одна из Ваших фраз по-прежнему звучит в моей голове: „Когда вы будете более расположены к откровенности, вы скажете мне больше…“
Этот день настал.
„Владычицу тигров“ написал не я. Я не автор, а переписчик и вор.
Дело обстояло следующим образом. Как-то вечером, когда шел сильнейший дождь, совсем как во время нашей встречи, я слонялся по улицам Лондона замерзший и голодный. Особенно меня донимал холод. И вдруг я вижу афишу, сообщающую о том, что некий мистер Рэквей прочтет в Народном лектории лекцию о жизни и повадках тигров.
Народу в зале было мало. Я не помню, о чем говорил докладчик, ибо блаженно дремал
Меня эти хищники вовсе не интересовали, но вход в Народный лекторий был бесплатным, а зал превосходно отапливался.
В конце концов я заснул — меня разбудили слова сторожа: „Дамы и господа, мы закрываем!“
Соседки моей уже не было, но стул не был пуст — на нем лежала сумочка. Никто не видел, как я взял ее и спрятал под пальто. В сумочке не было ничего ценного — несколько шиллингов, они пришлись мне как нельзя кстати, да пачка листов, исписанных тонким женским почерком.
Я прочел их позже — это была рукопись романа, действие которого происходило в пресловутом Лингорском лесу.
Как раз в эти дни издательство „Грейп и сыновья“ объявило о том, что оно опубликует книгу об экзотических приключениях.
Я переписал рукопись, кое-что прибавляя, кое-что выбрасывая.
„Грейп и сыновья“ заплатили мне пять фунтов и придумали автору новое имя — Адельсон Летхем.
Обидно, что моя откровенность ни на йоту не продвинет Вас в интересующем нас деле.
Постскриптум. Готовясь к экспедиции в „запретную зону“, я обнаружил тайник, куда Петерс прячет свое виски. Я накапал в эти виски капель тридцать снотворного, которое мне очень расхвалил один аптекарь.»
Спенсер-Холл погрузился в сон. Последним погасло окно Шортена. Энди выскочил из дортуара, где спали его ученики, и направился в правое крыло здания.
У него был карманный фонарик, но зажигать его он не стал, так как все коридоры были залиты лунным светом.
Проходя по часовне, он едва не споткнулся о темный мягкий предмет, который вначале принял за кучу тряпья. Но приглядевшись, он узнал пальто отца Дилмотта, сшитое из грубого черного драпа. Позади аналоя, где во время службы восседали Спенсер, Галлант и Шортен, находилась низенькая дверь, ведущая в правое крыло. Она не была заперта, и Энди беспрепятственно миновал ее. Он очутился в холле, едва освещенном венецианским фонарем, и снова чуть не споткнулся, но на этот раз о тело Петерса.
Слуга храпел словно орган, от него разило крепчайшим виски.
Энди Грейг огляделся. В холл выходило три двери, но одна из них сразу приковывала внимание — великолепная позолоченная дверь с резными фигурками азиатского типа.
Он приблизился к ней и, преодолев последние колебания, толкнул ее. Дурманящий аромат ладана и цветов пахнул ему в лицо, а ярчайшие краски заставили на миг зажмуриться.
Странное видение! Вначале ему показалось, что он оказался в самом центре громадного кристалла авантюрина. Только через несколько минут ему удалось выбраться из призрачного мира и различить окружающие его предметы.
Огромные пузатые Будды, восседавшие среди цветов, искоса смотрели на него, повсюду высились чудовищные божества со звериными ликами, а к потолку клубами поднимался голубой дым с одурманивающим запахом.
Вдруг он с ужасом отступил —
А ведь Энди сделал всего несколько шагов в этом невероятном месте, и до него сквозь позолоченную дверь еще долетал вульгарный, но успокоительный храп слуги!
Неожиданно этот страх стих, и Энди услышал имя, повторенное несколько раз: «Сарепа… Сарепа…»
Бам! Молодой человек подскочил на месте — воздух вокруг него дрожал от звуков исполинского гонга, и тут же фон декорации, бывший скорее всего ярко-пестрым театральным занавесом, внезапно исчез и незваный гость увидел…
…Три или четыре ступеньки, на которых стояли Спенсер, Шортен, Галлант и Дилмотт.
Только Шортен смотрел на него своими светлыми сумасшедшими глазами. Галлант смотрел вниз; взор Спенсера был устремлен куда-то вдаль, а Дилмотт медленно перелистывал страницы какой-то книги.
Но вот священник запел своим козлиным фальцетом и Энди узнал отходную молитву.
В голову Энди пришла нелепая в этот момент мысль:
— А свое черное пальто он забыл в часовне…
Мысль исчезла, он поднял взгляд вверх и содрогнулся.
В кресле, больше походившем на трон, восседала женщина ослепительной красоты.
Ему вспомнились слова Мендавена: «Гувернантка… она — негритянка».
Женщина не была негритянкой, это была одна из сказочных малайских красавиц, героинь древних легенд, которые до сих пор рассказывают в странах, лежащих вокруг Индийского океана. Но Энди Грейга потрясла не ее трагическая красота. Он узнал в ней женщину, которая в тот холодный и голодный вечер была его соседкой в Народном лектории и чью сумочку он тогда украл.
Он довольно долго не мог сообразить, что Спенсер говорит, обращаясь к нему. И тут же заметил стоящего перед ступеньками Петерса, облаченного в черно-красный саронг малайских палачей. Спенсер говорил тихо и быстро.
— Эндрю Грейг, вы дважды предали принцессу Сарепу. Вначале похитив ее записки, а затем опубликовав их. К счастью, ваши читатели сочли их обычным приключенческим романом, плодом разгоряченного воображения и бесталанного ума. Кто сможет поверить в то, что принцесса несравненной красоты на самом деле тигрица, принявшая человеческий облик? Даже те из ученых, что верят в ужасающих оборотней, не разглядели истины.
К несчастью, к нашему несчастью, случилось так, что один из лучших сыщиков Скотленд-Ярда прочел вашу противную пачкотню и подослал вас сюда в надежде погубить нас. Частично он в этом преуспел, и, может быть, сия мысль послужит вам утешением в ваш смертный час, Энди Грейг. Вы сейчас умрете, а посему мы вам откроем истину.
Мы, служители принцессы Сарепы, были вынуждены покинуть наш древний Лингорский лес, ибо нас начали преследовать английские, французские к голландские власти.
Владычица тигров, пищей которой служит не человеческое мясо, а человеческая кровь, существо реальное. Она перед вами. Какова же тайна Спенсер-Холла, где нам удалось найти укрытие? Теперь вы имеете право узнать ее — здесь никогда не совершалось убийств. Мы брали только немного свежей крови у учеников, которых воспитывали. Они не очень страдали от этого, клянусь вам.