Владыка Иллюзий
Шрифт:
Сначала в погоню бросились лишь несколько человек, но вскоре к ним присоединились паломники из всех лагерей. Теперь уже целый людской поток со светильниками и факелами в руках спешил среди ночи на восток, и это больше походило на шествие богомольцев, чем на погоню.
В конце концов в этой толпе оказались все, кто пришел в Белшевед. Прежние смиренные паломники, ругаясь и крича, бежали на восток через пески, казавшиеся голубыми в свете первых звезд. Они торопились именно туда, где давным-давно, еще когда Шев был обычным городом, бросала небесам вызов Башня Нейура.
И вот, среди сумеречного
В семи лигах к востоку от Шева опять стояла башня, столь же высокая, сложенная из такого же желтого кирпича, что и ее предшественница. На месте древней Башни Бахлу темнела вторая башня (если только это не было причудливым скоплением туч). Может быть, тень Бахлу? Или ее призрак? Ведь если временами в подлунном мире появляются призраки людей, то почему бы не появиться и призраку башни, некогда стоявшей среди песков?
По мере приближения перед паломниками все отчетливее вырисовывалась некая туча, или гора, или призрак, или сама башня. Через час пути люди, шедшие с факелами, начали спотыкаться и тяжело дышать. Каждый из них удивленно смотрел вперед. И если один спрашивал другого: «Что это может быть?» — то ему либо не отвечали, либо он слышал в ответ: «Не знаю». Или: «Ты тоже видишь это?»
Неожиданно, когда люди оказались в трех лигах от места, где когда-то была разрушена Башня Бахлу, пространство между небом и землей наполнилось густой темнотой, скрыв от глаз даже ближние песчаные дюны. Паломники пытались разглядеть знакомые очертания созвездий, но не увидели ни одной звезды, словно чья-то рука набросила темное покрывало на сияющий цветник ночи.
Тем не менее таинственный змеиный след не прерывался. Первые ряды толпы, спотыкаясь от усталости, разжав кулаки и приоткрыв рты, пялились на него теперь почти с ненавистью, но продолжали идти вперед.
Лиги через две след неожиданно пропал.
Люди искали, размахивая светильниками и факелами, но так и не нашли разгадки этому чуду.
— Воры улетели, — предположил один.
— Или провалились сквозь землю, — отозвался другой.
При этих словах многие содрогнулись.
Затем свет факела выхватил из темноты чью-то фигуру. Кто-то из паломников пробежал вперед, нагнулся, снова выпрямился и закричал, чем-то размахивая:
— Они бросили Реликвию! Мы нашли священную кость!
По толпе пронесся радостный гул.
И словно в ответ на это в небе сверкнул огонь, яркий и в то же время бледный, как рассвет. Словно чиркнуло огромное огниво и потом приблизилось, чтобы зажечь гигантскую черную, как смоль, свечу.
И свеча загорелась…
В толпе раздался пронзительный визг, послышались молитвы, проклятия, судорожные вздохи.
Когда-то здесь стояла башня. И теперь она по-прежнему возвышалась на том же месте. Многоярусная Башня Бахлу, дорога, поднимающаяся в небо, вверх за пределы мира, к небесной крыше. Но эта башня оказалась черной, как агат, и по ее агатовому телу было разбросано десять миллионов огней. Будто вершиной она проткнула небесные сады и стряхнула с веток звезды, чтобы украсить ими свою колоннаду. Гирлянды, нити и ожерелья из звезд сияли и переливались, объединяя в себе огонь и жар, холодную зелень известняка
Все паломники как один преклонили колени. Приготовившиеся бежать заколебались. Постепенно, один за другим, люди замолчали. Сверхъестественная красота черной башни и цветных звезд поразила и заставила всех притихнуть.
И когда установилась тишина, они расслышали где-то в немыслимой вышине негромкие звуки, словно отдаленное эхо музыки.
Белшевед пел для своих паломников, когда те приближались по дорожке из светящихся камней, звучал музыкой серебряных арф. Черная башня тоже звучала, но целым хором самых разнообразных инструментов. Их голоса сливались в единый поток и проносились над дюнами, словно легкий ветер.
А вместе с музыкой распространилось благоухание. Его аромат напоминал запахи пряностей, цветов и вина, привлекая и одновременно отпугивая, словно запах дьявольской травы или другого запретного вещества.
Мелодия, аромат и огни башни слились в едином магическом призыве.
Несмело, в одиночку или попарно, люди поднялись с колен и, широко раскрыв глаза, двинулись к волшебному призраку.
Некоторые паломники хотели было повернуть назад, но людской поток мягко и неотвратимо подталкивал их вперед, лишая возможности сопротивляться. А когда самые упрямые пытались стряхнуть оцепенение и призвать братьев опомниться, нежность музыки лишала их слова смысла, невидимый бальзам смачивал губы и языки, кружа головы, и они продвигались вперед вместе с остальными.
Когда паломники подошли ближе, их приветствовало новое чудо.
Вокруг самой башни песка не стало. Ее окружал луг странной травы, такой густой, что казалось, будто бы каждая песчинка превратилась в травинку и лепесток. Жасмины и гиацинты цвели в ночи, лилии обнимались с розами, мирты и ломоносы свернулись между ними. Мотыльки с трепещущими крыльями, прозрачными, как хрусталь, порхали над этим лугом. Их крылья, лапки и усики издавали слабый звон, словно миниатюрные музыкальные шкатулки.
Пройдя еще четверть лиги, люди убедились, что на всех ярусах башни кипит работа; там сновали туда-сюда какие-то люди, а вокруг них летали странные существа с огромными крыльями. За лугом начинался лес. И люди, продолжая зачарованно идти по направлению к башне, вошли под его таинственную сень. Тут стояли высокие деревья, без коры и листьев. Их темно-красные и изумрудные прозрачные стволы светились изнутри. Вместо листвы на ветках сидели стайки светящихся птиц. Они мигали слепящими розовато-лиловыми глазами и задевали крыльями струны серебряных арф, спрятанных между ветвей, производя странные музыкальные звуки.
Когда люди вышли из леса, то увидели, что до башни осталось не более сотни шагов. Те, кто шел впереди, замерли в оцепенении. А толпа все прибывала, накапливаясь, как вода перед дамбой.
Остановившись, паломники увидели множество окон и дверей, из которых лился яркий свет. Чудесные цветные фонтаны образовывали арки над ярусами. Люди наконец увидели тех, кто суетился на башне. Там ходили крылатые лошади, темные, как чернила, с молочно-голубыми гривами, сновали черные, как уголь, крылатые львы с гривами цвета хризантем.