Владыка ночи
Шрифт:
— Что это значит, Гоум?
Старик некоторое время молчал, глядя на снимок слезящимися глазами, а потом сказал:
— Наши предки могли летать между планетами. Те корабли, на которых торговцы Кол Адра возят рабов и руду, на самом деле предназначены для полётов между планетами. Мы можем попасть туда… — взгляд Гоума, словно зачарованный, скользил по старому снимку.
— Ха, ты предлагаешь захватить корабль? А кто будет управлять им? — спросил Регрон, опустив пока что вопрос о том, как захватить корабль торговцев.
— Для этого существуют сервы. Специальные
— Откуда? — скептически хмыкнул Регрон.
— Пятьдесят циклов я скитался по Новому Селену, собирая крохи знаний, пока не попал сюда, — ответил на его выпад Гоум. — Язык сервов намного проще нашего, нужно лишь верно формулировать вопросы и команды, тогда они сделают всё, что ты захочешь, и дадут любые известные им ответы.
— Вы сошли с ума, оба… — уныло вздохнул Регрон, заметив, как загорелись глаза Аргеландера. — Нам никогда не выбраться из штолен, я уж не говорю про захват корабля.
Старик глубоко задумался, а затем произнёс:
— Вы вольны принимать решение. Я понимаю, что ничего не смогу сделать из-за своей немощи, но выход на поверхность есть. Верхние этажи здания давно расчищены и обследованы, путь вниз преграждают завалы, но я уже говорил Аргелу, что нашёл лаз.
— Куда выводят верхние этажи?
— На погрузочную площадку. К отвалам измельчённого воздушного камня.
Взгляд Регрона начал понемногу оттаивать. Конечно, он тоже грезил о свободе, но, не находя выхода, мрачно мирился со своей участью. Зато теперь его поведение вдруг разительно изменилось.
— Отвалы воздушного камня? — Он вдруг усмехнулся. — Это хорошо. Я видел, как реголит загребают механические лапы, загружая его на ленту транспортёра. Что, если нам рискнуть и попасть на борт корабля вместе с порцией грунта?
— А дальше? — невольно вырвался у Аргела вопрос.
— Дальше я разобью башку пилотам, если старик сможет открыть двери.
— Смогу, — с непонятной уверенностью ответил Гоум. — Но это может стоить нам жизни…
— Мы и так сдохнем, оставаясь здесь, — подвёл неожиданную черту Регрон. — Мне опостылело дробить этот камень.
Глава 4
Конечно, это был дерзкий, трудноосуществимый план, но что могли потерять трое рабов, кроме жизни, что теплилась в них благодаря Проклятию Селена?
Однако, если копнуть чуть глубже, у каждого были и свои, сугубо личные мотивы, толкавшие на рискованный поступок.
Они ползли сквозь узкий извилистый лаз, который, по утверждению Гоума, вёл на верхние этажи здания. Восхождение по древней вентиляционной системе продолжалось несколько часов кряду, и, чтобы не сосредотачиваться на физических усилиях, каждый думал в эти минуты о своём.
Регрона толкала вперёд не надежда, а ненависть. Он не мог сосчитать, сколько раз просыпался в холодном поту от одного и того же кошмарного сна: по «ночам» ему грезилось, как он убивает ненавистных надсмотрщиков, но те, в конце концов, наваливаются на него всем скопом, и он падает под беспощадными ударами электрических плетей…
Из реголитных копей
Ненависть днём и ночью глодала его душу, но желание жить каждый раз оказывалось сильнее. Иногда он ненавидел сам себя за ночную решимость и дневную рассудительность, которая подсказывала — бросившись убивать, найдёшь лишь смерть среди множества противников.
По словам старика, выходило, что кораблём торговцев во время загрузки управляли всего несколько человек. Уж с ними он справится, — силы и ненависти, накопленной пока ворочал каменные глыбы, было в избытке. А что ждёт их дальше? Регрон не задумывался над этим.
Гоум, с трудом преодолевая уже пройденный однажды путь, думал совершенно о другом. Он вспоминал свою жизнь, полную скитаний. Когда-то у него был дом — маленький оазис изменённой жизни посреди бесплодной пустыни, недалеко от кладбища сервов. Он изучал окружающий мир, собирал древние вещи, учился всему, чего мог коснуться разум, а когда знаний о прошлом скопилось так много, что стали очевидны некоторые истины, он совершил единственную и, как оказалось, непоправимую ошибку — пошёл к людям, полагая, что, приподняв полог невежества, обнажив знание сути вещей, он сумеет перевернуть их мировоззрение.
Ничуть. Правителей Кол Адра устраивала их жизнь. Они не хотели ничего менять, им было наплевать на то, что Новый Селен год от года теряет свою атмосферу: пройдёт ещё несколько поколений, и выжить на поверхности не смогут ни люди, ни изменённые, разве что дикие сервы по-прежнему будут бродить по унылым ландшафтам.
Гоум постиг науку древних достаточно глубоко, чтобы не пропустить выпавший на закате жизни шанс: он понял, что люди — не исконные обитатели умирающего мира, планетоид был мёртв до их прихода и вот теперь возвращался в своё прежнее состояние, вместе с упадком технологий.
Иное дело — Владыка Ночи.
Огромный шар планеты, покрытый разводами облачности, висел над головой, немо свидетельствуя, что на его поверхности процветает жизнь. Та жизнь, которая умерла на Новом Селене.
Гоум свято верил, что далёкие предки не создали ни одной бесполезной вещи или устройства, — всё, что казалось враждебным и непонятным, на самом деле принадлежало людям, просто они позабыли, как нужно управлять древними механизмами. Но раз с этой задачей сумели справиться пилоты Кол Адра, сумеет и он. Только его мысли и желания распространялись дальше, за пределы сиюминутного благополучия.
Аргел, помогавший старику преодолевать трудный подъём, думал не о свободе и Владыке Ночи.
Он вспоминал Юнону, и это придавало ему решимости.
Он не знал, как встретит она изменённого, беглого раба, но если проклятие Селена на самом деле — благо, оставшееся по наследству от древних и не разгаданное ныне живущими, то, может быть, она и её отец — люди, близкие к знаниям, — смогут поверить в то, чему верил он?
Надежда, ненависть и жажда изведать новый мир — вот побудительные мотивы, заставившие троих рабов решиться на отчаянную авантюру.