Власть Маргариты
Шрифт:
– Перестань сдерживаться, - произнес я, еще сильнее ударяя в нее бедрами.
Но Марго заглушила свой очередной стон, даже не собираясь выполнять мою просьбу. Тогда я провел носом по ее щеке и тихо прошептал на ушко:
– Хочу услышать, как тебе со мной хорошо, ну же...
А потом я ударил клыками в ее шею, усиливая ощущения, и дополняя очередное мое резкое движение внутри ее тела. Марго вскрикнула, впиваясь ноготками в мои плечи, и с ее губ полились сладкие стоны удовольствия, которое ей мог подарить только я. Ее кровь уже не несла для меня ничего нового, но на вкус была все так же восхитительна. Я сделал всего несколько глотков, после чего предложил ей
Безрассудная, восхитительная, дикая, неповторимая - это все я мог сказать о Маргарите. Она действительно впечатляла и будоражила, и это, кроме того, как еще и злила. Не успев прийти в себя, она тихо попросила:
– Александр, оставь в покое моих мужчин... пожалуйста.
– Нет - это первое, и второе - не смей больше так о них говорить. Ты не принадлежишь больше им, и они не принадлежат тебе. Ты моя, Маргарита, и только моя, запомни это.
– Но ведь ты же не только мой. Не считаешь, что это, по крайне мере, не честно.
Я повернул голову и заглянул в ее глаза:
– А ты бы хотела, чтобы я был только твоим мужчиной?
Марго фыркнула и отвернулась, пряча глаза.
– Нет, мне все равно. Да, глупо отрицать, что хочу тебя, но и только.
Я улыбнулся на эту ложь, обхватил пальцами ее подбородок и повернул к себе.
– Ты пробуждаешь во мне опасного зверя.
– Как видишь, это взаимно. Я до последнего буду защищать тех, кто мне дорог.
– Юлиан обманул тебя. Разве, он не заслуживает наказания?
– Пусть так, но он многое сделал для меня и я знаю, что он до сих пор меня любит. Разве разбитое сердце не является наказанием?
– Мне этого недостаточно.
– Я большего не позволю.
– И каким же образом?
– Любым, - решительно ответила она, сама не понимая того, как злит меня уже только своим рвением защищать всех тех, кого бы я хотел стереть в порошок.
Но именно ее рвение заставляло меня медлить. Во-первых, мне не хотелось ощущать ее ненависть еще и за то, что я собирался сделать с теми, кого она так рьяно пыталась защитить. Во-вторых, было бы интересно посмотреть, на что она готова ради них. Но главное - мне представлялся прекрасный повод получить от нее то, чего я хотел добиться.
– Ну что ж, пожалуй, сегодня мы отменим совершение наказания для Юлиана, но его дальнейшая судьба будет зависеть от тебя.
– В каком смысле?
– с надеждой и долей подозрения спросила Маргарита.
– Я уже давал тебе подсказки - отвлеки меня, и я, возможно, смягчу меру наказания для каждого.
– И чем же именно я должна тебя отвлечь?
– с хитринкой спросила Марго.
– Собой. И поверь, у тебя для этого есть все необходимое.
Я опустил Маргариту на ноги, прислонив спиной к стене, так как стоять ей было самой еще сложно.
– Подумай об этом, - продолжил я.
– А пока, извини меня, нужно возвращаться к жене...
– Ах ты...
– выпалила Маргарита, не находя от возмущения нужных
– Ты же, если хочешь, можешь оставаться тут, но предупреждаю - если кто-нибудь в мое отсутствие дотронется до тебя хоть пальцем, подобных разговоров у нас уже не будет, а мера наказания станет такой, какой не знал еще никто из бессмертных.
– Убирайся!
– выпалила она в ответ, толкая меня в грудь.
Ее поведение меня забавляло и возбуждало одновременно. Обхватив ее подбородок пальцами, и не обращая внимания на бьющие по мне кулачки, я наклонился к ее губам и прошептал:
– Мне нравится видеть твою ревность. Хоть не один я сейчас мучаюсь этим недугом.
Запечатлев на губах Маргариты властный поцелуй, я набросил на плечи то, что осталось от рубашки, развернулся и покинул комнату.
Серафим
Если бы на его существовании не лежала печать проклятья, Серафим бы обязательно проклял его сейчас сам. Слушать выкрики и стоны Маргариты было невыносимо, причем не ему одному. Посему, пока Александр позволял себе так вовремя любить эту женщину, Серафим заставил всех подняться в свой кабинет. Там он устроился в кресле за столом, вампиры-охранники встали по периметру комнаты, Юлиан сел на диван, пытаясь усердно скрывать свои эмоции, но что выходило плохо. А Инга принялась расхаживать по комнате вдоль окон.
– Эта Первородная свинья еще и не на такое способна, - произнесла вампирша, резко поворачиваясь к Юлиану и опаляя его злостью.
– Я же говорила тебе, что она должна умереть. Так нет же, тебе обязательно нужно было ее оставить себе! Ну как? Получил теперь то, что хотел?
Юлиан смерил ее долгим взглядом, но так ничего и не ответил.
– А ты, - ткнула она пальцем в сторону Серафима, шагая к нему.
– Ты позволили ей свить из себя веревки и превратить в тряпку. Ты стал недостойным своего положения Главы Столицы...
– Инга, закрой рот и сядь на диван, - предупредил ее Серафим, начиная терять терпение.
– Не надо мне указывать, что я должна делать!
– возмутилась та.
– Мне даже противно находиться с вами в одной комнате. Вы все такие же свиньи, как и Александр. Стоило только появиться этой растрепанной курице, как вы расстелили перед ней красную ковровую дорожку. И чем же она это все заслужила?
Серафим не стал утихомиривать ее сам, он мысленно попросил об этом одного из охранников, а именно Роберта. Тот подошел к ней со спины, бесцеремонно подхватил за талию и бросил на диван. Оскорбленная таким отношением, Инга зашипела на него, получив в ответ самодовольную ухмылку.
– Как ты смеешь!
– воскликнула та, подскакивая с дивана, но тут же снова оказываясь на нем, когда Роберт подоспел к ней и усадил на место, жестко схватив за плечо.
– Я еще не так могу, сладенькая, - произнес он, поворачивая к себе ее лицо.
– Роберт, - одернул его Серафим.
Хмыкнув, вампир похлопал Ингу по щеке и зашел ей за спину, готовый при случае снова показать ее место. Новый сын Маргариты, все-таки, был настоящим самородком, только еще с неотесанными гранями. Его способности были выше всяких похвал, как и его исполнительность, но вот молодой и дерзкий норов иногда переходил допустимые рамки. Тем не менее, чтобы добиться от него необходимого, Серафим нашел к нему подход - где-то не давить, где-то наоборот, а где-то что-то позволить. Но это вышло только после того, как он убедил этого экс-Охотника во всех прелестях своей новой сущности и существования в целом.