Властелин джунглей

Михайлов Максим

— Узнал, — с усилием выдохнул Кекс, пытаясь вновь сфокусироваться на реалиях своего привычного тесного мирка, из которого его сегодня уже второй раз безжалостно выдергивали.

— А раз узнал, то отвечай честно и прямо. Боевого друга в гости примешь, или как?

— Куда, примешь? — Кекс все еще не мог сосредоточиться, и смысл сказанного доходил до него с трудом.

— Понятно. Случай тяжелый, но излечимый. У тебя на сегодня какие планы? Дело есть, хочу подъехать к тебе поговорить?

— Да нет никаких планов, подъезжай…

— Отлично. Значит, через часок подскочу. Жди. Кстати и пива по дороге возьму, по-моему, тебе не помешает.

Кекс еще долго сидел на разворошенной постели, уныло глядя на гудящую в руке телефонную трубку. Конечно, не узнать Беса было довольно сложно, особенно ему. Ведь это именно Бес шесть лет назад

выпустил ту пулю, что спасла жизнь добровольца по прозвищу Кекс, отправив в «поля вечной охоты» стрелявшего в него мусульманина. Вот уж, что называется сон в руку. Беспокойно заныл шрам на плече. Не к добру это все, что за дела такие вдруг появились у Беса, что вспомнил давнего товарища? Ну как бы там ни было, следовало собраться и хоть немного привести в порядок свою берлогу перед прибытием гостя.

С усилием поднявшись, Кекс огляделся по сторонам. Надо признаться, зрелище открылось неприглядное и удручающее. Комната пребывала в беспорядке и изрядном запустении. На обеденном столе в углу горкой высились шкурки от колбасы, хлебные корки и огрызки огурцов. Венчал натюрморт замызганный граненный стакан — молчаливый свидетель вчерашней одинокой пьянки. У ножки примостилась пустая бутылка из-под водки. Остальное убранство тоже не отличалось чистотой и упорядоченностью — рваные давно не стираные шторы на единственном окне, гора картин в аляповатых рамках ворохом сваленных в углу, разбросанные тут и там краски, кисти и различные приспособления для рисования и посреди комнаты колченогий мольберт с очередной работой художника. На холсте закрепленном на мольберте, изображенная в классическом готическом стиле демонического вида морда, парящая в голубом покрытом веселыми белыми облаками небе, опускала к покалеченному артиллерийским огнем городу на земле тонкий раздвоенный как у змеи язык. И по этому языку стройными рядами прямо в оскаленную пасть поднимались одетые в камуфляжную форму фигурки с оружием в руках. Темно-красными буквами, с которых каплями стекала кровь, поперек яркого неба тянулась надпись: «Наемники не умирают! Они отходят в ад для перегруппировки». Вид такого произведения искусства, несомненно насторожил бы любого психотерапевта. Однако в этой грязной замусоренной комнате оно смотрелось совершенно органично. Гораздо больше с интерьером диссонировал темного дерева антикварный столик, стоящий у окна. На лакированной поверхности замерли две черные витые свечи в массивном металлическом подсвечнике в окружении странного расклада непривычных для русского человека карт Таро.

Кекс горестно вздохнул, осознав масштабы необходимой уборки, и пнул под кровать кучку грязных носков и трусов совсем не озонировавшую и без того затхлую атмосферу. После непродолжительной борьбы с собой он решил, что наведение хотя бы косметического порядка в таком состоянии как сейчас вещь абсолютно нереальная. В конце концов, Бес, как и он сам, совсем не так давно обитал в местах и вовсе не походивших на человеческое жилье, а скорее на звериное логово. Утвердившись в принятом решении, Кекс подошел к длинному и узкому зеркалу, висевшему на стене, с отвращением вгляделся в стеклянную глубину амальгамы. Из зеркала на него смотрело весьма жалкое патлатое существо с неаккуратно подстриженной бородой и жирными засаленными волосами, свисающими на лицо длинными неопрятными сосульками. Под покрытыми красными прожилками больными глазами залегли огромные черные мешки, лицо было одутловатым и отливало нездоровой синевой. «Да, укатали сивку крутые горки», — печально подумал Кекс, качая головой. Только тело пока еще оставалось крепким и жилистым, покрытым жгутами тренированных мышц, но, скорее всего, это не надолго. Он скорчил зеркальному двойнику рожу и тут же скривился от очередного приступа головной боли. Ладно, хватит собой любоваться, если навести порядок в комнате не под силу, надо хотя бы пойти умыться, а то Бес испугается такого зрелища и удерет вместе с обещанным пивом. Он невольно улыбнулся пришедшей в голову мысли, вряд ли на этом свете, а возможно и на том, имелось что-то или кто-то способные напугать Беса. По крайней мере, так было раньше, там, в другом мире, в аномальном измерении которое по нелепой ошибке носит человеческое название — Босния. Хотя как знать, в то время и сам он был молодым, лихим и отчаянным, а водка пилась тогда с радости, или с горя, а не как сейчас, заливая ежедневный кошмар, вновь всплывающий из глубин памяти.

Не озаботившись тем, чтобы хоть во что-то

одеться, Кекс как был, в развевающихся семейных трусах протопал в ванную. Толкнув когда-то белую, а теперь покрытую серыми потеками грязную дверь, он нос к носу столкнулся с абсолютно голой соседкой. Та, ничуть не смутившись, встряхнула обвисшей бледной грудью покрытой голубой сеткой вен и кокетливо заулыбалась. Опять не заперла двери, старая потаскуха! Сказать, что встреча была полной неожиданностью нельзя, соседка давно пыталась заарканить угрюмого холостяка и вдвое увеличить таким образом размер жилплощади на которой обитала с дочерью-подростком, вечно размалеванным как портовая шлюха лохматым существом с прокуренным голосом и манерами вогнавшими бы в краску даже прожженного сутенера с Тверской. По какой-то неведомой Кексу причине, соседка полагала свое обрюзгшее тело идеалом женской красоты и вполне серьезно считала, что стоит лишь его обнажить и любой мужчина тут же упадет к ее ногам. Устало оглядев (в который раз!) соседкины прелести, отметив про себя покрытые жесткими черными волосами ляжки, отвратительные жировые складки внизу живота, и едва сдержав неожиданный приступ тошноты, Кекс с тяжелым вздохом двинулся обратно на свою безопасную территорию.

— У-у, траханный импотент, — уловил он за спиной злобное шипение обманутой в лучших чувствах женщины.

Повторить поход в ванную он рискнул лишь после того, как соседка грузно прошлепала босыми ногами мимо его двери по коридору в свою комнату.

Бес ворвался в квартиру настоящим ураганом, дорого и элегантно одетый, благоухающий тонким французским парфюмом, он выглядел здесь существом из совершенно другого радостного и светлого мира. И даже угрюмая соседская девка, которой он мимоходом послал исполненный истинного шарма воздушный поцелуй, проводив его удивленным взглядом, выдала краткую, но емкую характеристику: «Во клёвый чувак! Такому бы и посреди улицы дала!», не сопроводив свои слова, против обыкновения, привычными матерными эпитетами.

— Ну, зови к столу, хозяин! — весело подмигнул Бес несколько оторопевшему от такого напора Кексу, кивая в сторону соседней комнаты. — Можем, кстати и дам пригласить!

— Нет уж! Эти всем подряд дамы, мне уже давно поперек горла! Обойдемся, как-нибудь, да и не люблю я общественных туалетов, куда каждый кому не лень может зайти отлить. Понимаешь о чем я?

— Бесспорно, бесспорно. Хозяин — барин, так даже лучше будет. Разговор у нас с тобой долгий, для чужих ушей мало предназначенный.

Кекс заворожено следил за тем, как растет на столе гора пакетов со всякой снедью к пиву, и даже непроизвольно сглотнул слюну при виде небольшого, на пять литров бочонка извлеченного из объемистой сумки гостя.

— Мочу из ларьков пусть пьют бюджетники и прочие лохи, а мы с тобой заслужили настоящий «Будвайзер».

До сих пор страдавший от жестокого похмелья Кекс жадно схватил наполненный прохладной влагой бокал, и даже не сдувая высокой пенной шапки, приник к нему пересохшими губами. Пиво тугим освежающим комком прокатилось по горлу и тяжело провалилось в желудок, растекаясь по всему измученному организму. Вскоре в раскалывавшейся голове плеснула теплая ласковая волна, смывая и боль, и похмельную тяжесть.

— Ффух, — облегченно выдохнул Кекс. — Хорошо-то как! Будто ангел босиком по душе пробежался.

Бес с довольной улыбкой наблюдал за товарищем, к своему бокалу он еще даже не притронулся.

Потекла неспешная степенная беседа ни о чем. Вспоминали общих знакомых, спокойно не горячась понапрасну, обсудили политические и спортивные новости.

— Интересная картина получилась, — кивнув в сторону мольберта, заметил Бес. — Со смыслом. Сам рисовал?

— Да какая там картина! Так, мазня! — смущенный похвалой Кекс поспешил развернуть мольберт обратной стороной к столу.

— А там в углу еще живопись?

— Там еще худшая мазня. Голые бабы и парусники в море. Специально на продажу.

— О, брат, так ты художник! — деланно удивился Бес, разумеется он отлично знал о роде теперешних занятий старого друга, но обстоятельства требовали пока скрывать эту осведомленность. — Ну и как, пользуются спросом нынче голые красотки?

— На жизнь хватает, — пожал плечами Кекс. — Вот только опротивело уже до тошноты. Хочется рисовать свое, то что волнует, будоражит кровь. Но такое ощущение, что это никому не нужно и не интересно! Вот голая телка или яхта на закате, это да, это они понимают и покупают! Обыватели!