Властелин Огненных Земель
Шрифт:
Герой отобедал с Великим Магистром и несколькими другими учителями. Он хотел уехать сразу после этого, но Магистр Этикета уговорил его задержаться и побеседовать со Старшими о политике. Первому пришла в голову мысль провести это мероприятие в башне. Почти все Старшие находились в этот полдень в башне – вот почему Щенку не удалось их отыскать.
3
Айронхолл никогда не был настоящим замком, однако пустынная местность вокруг навела его давно забытых строителей на мысль украсить его бастионами, бойницами и прочими сугубо декоративными укреплениями, самым декоративным из которых стала башня. Именно чердак башни Старшие облюбовали под свое логово. Многие поколения будущих Клинков
Первым наверх поднялся Овод, несущий пристойное, обтянутое кожей кресло для гостя, которое он поставил перед камином. Потом он повернул несколько других кресел так, чтобы они были повернуты лицом к первому, и уселся в свое любимое ждать остальных. Появился Лис и плюхнулся в другое из лучших кресел; Херрик привел с собой еще шесть-семь человек, затем последовала пауза, пока в сопровождении Первого по лестнице медленно поднимался сэр Спендер. За ними поднялись еще несколько Старших, оживленно болтавших, как какие-нибудь Сопрано. Те, кому не хватило кресел, расположились на столах, шатких табуретках, а то и просто на полу.
– Смерть и пламень! – возгласил гость. – Да тут такая же гнусная разруха, как в последний раз, когда я был здесь! Эти окна вообще мыли хоть раз?
– Разумеется, нет! – возмутился Меллори Второй. – В Айронхолле традиции не нарушаются.
– И зола в камине, похоже, та же самая.
– Это традиционная зола, – ответил Виктор, считавший себя юмористом. – А уж паутине цены нет.
Спендер проковылял к камину поискать свою подпись, ибо все стены, низкий потолок и даже часть дощатого пола были исписаны именами бывших кандидатов. Надпись красовалась у самой двери – очень мелко, но с большой заглавной буквы; он нашел еще два таких же имени, хотя в записях у Магистра Архивов нашлись упоминания только об одном Клинке по имени Овод, ничем особым не выделявшемся Королевском Гвардейце в правление Эверарда Ш. Должно быть, другой вышел из этих стен еще раньше, также не прославившись. Значит, именно третий Овод прославит наконец это имя!
Херрик был темноволос, Виктор – непривычно белобрыс, а Рейдер – которого сейчас не должно было быть здесь – волосы имел рыжие, словно у бельского пирата. Впрочем, если не считать окраски, Старшие походили друг на друга как братья: стройные, гибкие, двигающиеся с грацией лесного хищника, не слишком малорослые – чтобы иметь угрожающий вид, но и не слишком массивные. Пять лет неустанных занятий, превосходная подготовка, а в большинстве случаев еще пара к месту употребленных заклятий превратили их в птенцов, готовых вылететь из гнезда по первому зову господина. Даже черты лица их не слишком отличались одно от другого: ни слишком острых ушей, ни кривых зубов. Овод подумал даже, что видит это как бы свежим взглядом, со стороны, ибо Спендер тоже смотрелся здесь как дома. Словно вернувшийся из странствий старший брат. Редкий Клинок помнил какой-то другой дом, кроме этого. Овод был в этом исключением, впрочем, он был исключением и во многом другом, слишком болезненном, чтобы об этом вспоминать.
Рейдер взлетел по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, плюхнулся на пол под южным окном и вытянул свои длинные ноги, привалившись спиной к стене. Он встретился с Оводом взглядом и ухмыльнулся. Овод встал и сел рядом с ним на пол – дружба значила для него больше, чем удобства, к тому же забавно было смотреть на возню, возникшую, когда на освободившееся кресло попытались сесть разом трое.
– Я-то думал, ты занимаешься со Стручками на саблях…
Изумрудно-зеленые глаза Рейдера озорно блеснули.
– Я намотал Доминику ногу на шею, пока он не предложил подменить меня. – Разумеется, он приврал. Заниматься фехтованием с младшими никогда не считалось самым приятным поручением, но только Рейдер мог добровольно согласиться слушать разговоры о политике, даже если эти разговоры ведет новый герой. Доминик наверняка с готовностью согласился на такой обмен.
Внизу хлопнула дверь, в помещение ввалился запыхавшийся Фитцрой и объявил, что все собрались. Овод огляделся по сторонам и насчитал две дюжины собравшихся Старших. Обыкновенно кандидатов в классе было меньше, но за последние семь месяцев король назначил только одного Клинка. Бедняге Волкоклыку к прошлой неделе, когда он прошел Узы, исполнился двадцать один год. Бычехлысту – двадцать. Остальным было по восемнадцать-девятнадцать, если только они не врали насчет своего возраста – как делал это Овод.
На правах Первого Бычехлыст произнес небольшую речь. По стандартам Клинков он был коренаст, рубил лучше, чем колол, – следовательно, владел саблей лучше, чем шпагой. В общем, из тех, кого принято называть «флегматичными». Оратор из него был решительно никудышный. Спендер поблагодарил его, уселся в кресло, которое поставил ему Овод, и начал говорить о политике, в особенности о той политике, что привела к гражданской войне.
Магистр Этикета и его помощники проделывали непростую работу, подготавливая кандидатов к жизни при дворе. Это включало в себя уроки танцев, манер, ораторского искусства, придворного этикета, немного истории и довольно много политики. Последний год посвящался политике почти полностью: налогам, Парламенту, внешней политике, махинациям наиболее значительных семей. Непоседливые, атлетически сложенные юноши, разумеется, предпочитали этой белиберде фехтование или скачки по пустоши – исключение составляли разве что придворные скандалы. Спендер по крайней мере был человеком новым и потому все же вызывал некоторый интерес. Король Фитаина утратил контроль над своими баронами, а следовательно, и над своими бюргерами. Даже королям нужны союзники. И так далее. Двадцать четыре юных лица предпринимали отчаянные попытки сохранить внимательное выражение.
Только Рейдеру нет нужды лицемерить, решил Овод. Скосив глаза набок, он увидел, что его друг и в самом деле внимательно слушает, задумчиво кивая. Числилась за ним такая извращенная странность: интерес к политике. Возможно, за исключением рассказчика он был единственным в этой комнате, кого хоть немного беспокоило происходящее в Фитаине. Все остальные предпочли бы послушать про бой, о том, каково это – продолжать биться, зная, что тебе не выжить с перебитой ногой и дыркой от меча в груди.
Небо за грязными окнами было голубым-голубым.
Давным-давно, в бытность еще Стручком, Овод видел, как лорд Баннервиль совершает обряд Уз со Спендером. Дракон и Берл тоже наверняка были там, охраняя своего подопечного, но внешности их он не помнил.
Никто не догадался открыть окна, а народу в помещение набилось уйма. Духота стояла жуткая. Следить за ходом рассказа было чисто физически трудно.
В дальнем углу подавил зевок Херрик.
Внезапно нижняя челюсть Овода ожила сама собой. Он боролся изо всех сил, но челюсть оказалась сильнее. На этот раз сэр Спендер заметил.
Сэр Спендер взорвался.
– Проклятые юные ублюдки! – рявкнул он, с трудом поднимаясь на ноги. – Вам же плевать на это все, верно? Всем до единого? – Его и без того бледное лицо стало белее мрамора. – Вам кажется, что все это не важно! Что это вас не касается, да? – Он обвел всех свирепым взором; левая рука шарила по ножнам, словно он сейчас выхватит меч. – Вы, жалкие сортирные крысы, все вы!
Двадцать четыре Старших в ужасе уставились на него. Оводу хотелось одного: умереть. Как он мог позволить себе такое? Зевать? Как последний безмозглый мальчишка?