Власти твоей нет надо мной
Шрифт:
– При всей моей любви к нему,– я протянула руку, потрепав это эфирное создание, которое теперь умела безошибочно находить даже при полной неподвижности пса,– я все же нуждаюсь и в каком-то разнообразии. Так что не стоит ругаться за прогулку. Мне нужно было развеяться.
Оставив несколько озадаченного гоблина поразмыслить над этим, я весело, едва ли не вприпрыжку, направилась в сторону своих комнат. Горячая ванна сейчас была бы и правда весьма кстати.
Сидя в кабинете Нимеда у камина, разомлев после купания и теплого чая, я все ждала, что может ша появится сегодня, но фея все не было, так что пришлось
И все же ночью, сквозь дрему, не в силах разлепить глаза, я, кажется, почувствовала, как меня знакомо обнимают, притягивая ближе к теплому, жесткому телу, легко целуя в висок. Счастливо выдохнув, я провалилась в глубокий сон, несмотря на то, что мне очень хотелось рассказать Нимеду о дневной прогулке и о том, как нелепо ворчал Мукеш.
А на утро о присутствии Ша свидетельствовала только чуть примятая подушка.
Обняв ее, вдыхая знакомый запах, я еще почти час провалялась в постели, пока от этого не стало даже немного неловко. Быстро одевшись, поблагодарив дом за нормальный наряд, я легко спустилась по ступеням. Из кухни сегодня умопомрачительно пахло блинчиками и вареньем, кажется, клубничным, так что рот уже наполнился слюной. И я практически не обратила внимания на небольшое черное пятно в углу холла. Тень? Мало ли чего тут встретишь, в этом доме.
Но может, все же стоило присмотреться?
26.2
Не вытерпела я день на пятый, когда темное пятно вдруг за одну ночь превратилось в огромную пляму черной плесени, растянувшуюся едва ли не на треть стены. Прихватив с собой большое ведро, пару тряпок и чудом отыскав на кухне соду в одной из склянок, я приготовилась к неравной борьбе, в которой намеревалась безоговорочно победить.
– Домик, мой милый и хороший,– чуть притопнув по теплым плитам пола, в надежде привлечь больше внимания к происходящему, обратилась к поместью, рассматривая фронт предстоящей работ, – а ты можешь прогреть здесь стены? Чтобы всю эту гадость просушить?
Ответа не последовало, но я очень надеялась, что и без него все будет сделано, как прошу. А затем, закатав повыше рукава и взяв щетку с самым жестким ворсом, что смогла найти, я принялась оттирать стену, тихо напевая под нос.
Работа оказалась непростой, но результат меня порадовал. Чистая, гладкая стена, только слегка влажная, с которой удалось убрать почти всю черноту. Я устало отошла на середину холла, осматривая стену. Руки немного гудели, пальцы, от долгого соприкосновения с водой, сморщились, но я была довольна. Казалось, что даже запах в помещении изменился, хотя это, конечно, было не так. Воздух как пах до этого корицей и цветами, так и благоухал до сих пор.
Прихватив ведро с грязной водой, я, довольная плодотворным днем, пошла в свою комнату, сменить намокшую кое-где одежду. Определенно, сделанная работа помогает человеку чувствовать себя живым и значимым.
– Корица! – оставив мокрую одежду на полу, решила, что пришло самое время вкусных булочек и прогулки по двору. Даже если Мукеш будет ворчать.
Единственное, чего мне не хватало – это присутствие Нимеда. Со слов гоблина, который также большую часть времени проводил где-то в подвале, возвращаясь то и дело в какой-то пыли и искрах, Ша был занят поисками тех, кто так опрометчиво пытался раскачать основание трона. И сделать это стоило до прихода тепла, пока остальные феи не вошли в полную силу. Тогда справиться с тем, кто затаился в тени, будет куда сложнее.
Так что мне опять только и оставалось, как развлекаться с Корицей повседневными делами, в ожидании тех коротких моментов, когда Ша сможет появиться дома.
Несколько дней я бессовестно наслаждалась снегом и прогулками, пока одно утро, словно ветер вдруг сменил направление, не почувствовала весну. Да, до нее еще было далеко, но я уже ощущала что-то эдакое, совсем иное в воздухе, что позволяло безошибочно определить скорую смену сезонов и приход тепла.
Это осознание вызвало как и радость в душе, все же зима, пусть она тут выдалась для меня и недолгой, навевала несколько тоскливые мысли. Но с другой стороны… я не хотела ее прихода. Потому как придется вернуться домой. Да, я скучала по родным, но это больше не была та всепоглощающая, вызывающая боль в каждой частичке тела, тоска. Это ощущалось так, словно я переехала в далекие земли, и могу видеться с родней, как это часто бывало в благородных семьях, раза два в год, приезжая в гости на большие праздники.
Но если я уйду, то больше никогда не увижу Нимеда.
И эта мысль вызывала приступы настоящего ужаса. Мне казалось, что если я расстанусь с Ша, то вместе с ним оставлю и значительную часть своей души. Я не ощущала ничего подобного тогда, когда овдовела. Да, меня какое-то время снедала печаль, но она была значительно приправлена обидой. Теперь же мне казалось, что я как отрезанная от корня лоза, просто иссохну без Нимедасофера.
Прогнав подальше дурные мысли, стараясь сосредоточиться на чем-то более простом и понятном, я решилась пройтись по дому. Последние пару дней даже дворецкий не попадался на глаза, видно, дела перешли в активную стадию, требующую всего свободного времени как от него, так и от Нимеда, которого также не было видно.
– Хоть бы Тенебрис пришла, что ли. Совсем тоска,– пожаловалась я Корице, рассматривая зеркала, которые занимали стены едва ли уже не до самого потолка.
Это было немного странно. Все эти мутные, непрозрачные, закованные в тяжелые резные рамы, или вовсе без оных, зеркала так причудливо искажали свет в коридорах, что на полу постоянно играли и двигались блики. Пятна скакали по стенам, плитам под ногами, вызывая какое-то легкое головокружение. И ладно бы хоть одно из зеркал было нормальным…
Фыркнув. Чувствуя, что еще немного, и упаду от этой круговерти, что навалилась внезапно, я открыла первую попавшуюся дверь в ту из комнат, куда обычно не заходила, намереваясь укрыться от света заркал, и едва не задохнулась от ужаса.
Все стены, от пола до самого потолка, были покрыты черной, шевелящейся массой. Тонкие, недлинные ножки, как лапки полчища пауков, переплетались между собой и медленно колыхались.
Отшатнувшись, в испуге, я влетела в противоположную стену, зацепив одно из зеркал, которое с грохотом полетело на пол, рассыпавшись тысячей осколков.
– Мукеш! – голос дрожал.
Чудом не распоров ноги об острые куски зеркала, я побежала в сторону лестницы по холодному полу, слыша, как за спиной глухо рычит Корица.
– Мукешь! – спустившись, повернув в ту сторону, где была лестница в подвал, я оступилась из-за резкого торможения и упала на пол. Стены, что окружали лестницу в подвал, были такими же черными, как и в той комнате на втором этаже.
Как такой могло случиться?! Вчера не было еще ни ниточки, ни пятна этой гадости!