Властитель ледяного сердца
Шрифт:
— Ты угрожаешь мне? — зло встрепенулась Марсия, совершенно не ожидая ласковой, чуть теплой улыбки в ответ.
— Я никогда не угрожаю, — покачала головой принцесса. — Я говорю тебе беречь то, что действительно дорого, — посмотрела она на живот соперницы, — а не гнаться за призрачными пиками северных гор. Их не одолеть за счет другого.
Йолинь и правда пыталась объяснить этой женщине прописные для себя истины. Она слишком хорошо помнила молоденьких наложниц, которые сознательно отказывались от приема отваров, что могли бы предотвратить нежелательные беременности.
Помнила
Помнила как по ночам уносили их маленькие тела, чтобы сжечь на безымянном костре, что вспыхнет с первыми лучами солнца.
Помнила, как когда ей было шесть или семь лет, одна из наложниц родила от ее отца. И маленькая принцесса, тайком подслушав разговоры слуг об этом, пришла посмотреть на маленького брата. Как волнительно это было. Каким красивым он показался ей тогда! Такой крошечный малыш… И как услышав шум за дверью, пряталась за ширмой, стараясь остаться никем не замеченной. И как трусливо затыкала себе рот руками, лишь бы не закричать, когда стражники отца…
Горько поджав губы, она попыталась отогнать непрошенные воспоминания.
Принятие вины — вот её проклятье…
Конечно, на севере могло быть все иначе, и Рик никогда бы не поступил так с собственным ребенком. Но страхи и понимание мира, впитанное ещё в детстве, отпускают нас порой куда сложнее, чем то, что мы познаем уже будучи взрослыми. Вот, и Йолинь, ни за что бы на месте такой, как Марсия, не сказала бы о своей беременности от обличенного властью человека во всеуслышание! Никогда! Должно быть, ей стоило бы сейчас ревновать? Она ведь не отрицала очевидного. Новость о том, что другая ждет ребенка от того, кого она… кто так сильно ей… Она и сама не могла закончить эту мысль, но жгучее чувство обиды уже оплело сердце.
Раздумывая над собственными чувствами, она не сразу услышала приближающиеся тяжелые мужские шаги, а дальше все происходящее показалось ей и вовсе сценой из потусторонней реальности: зло поджав губы и посмотрев на Йолинь, Марсия, с силой ударив себя открытой ладонью по лицу, истерично вскрикнула:
— Не надо!
И пошатнувшись, полетела вниз.
Всего пять ступеней.
Но Йолинь казалось, что это падение длится и длится… Она молчаливо смотрела на женщину и не могла вымолвить ни звука. Сверху только-только послышались торопливые шаги, а восприятие уже обжег чужой, но такой знакомый гнев, а по залу разнеслось:
— Что ты сделала?!
'Как забавно', — думалось ей, — 'вместо ожидаемого смятения или желания все объяснить, накатила глубокая и непроницаемая апатия', — когда Рик бегом пронесся мимо неё проверить самочувствие Марсии.
Ещё несколько лет назад она бы сама поступила примерно так, как сделала эта женщина. Но, конечно, подобная расправа была бы не в её стиле. Она бы никогда не повела себя так грубо и недальновидно, да и результат был бы стопроцентный. 'Что это за нелепое падение с пяти ступенек? Да ещё более всего напоминающее переваливание пьяной панды. Смех, да и только… '
Правда, смешным это находила, пожалуй, только она. Потому, как подбежав к распластавшейся на полу северянке, отчаянно стонущей и плачущей, Рик обжег принцессу гневным взглядом.
— Что тут произошло? — лишь предложение было построено, как вопрос, но произнесено с явной обличающей интонацией.
— Разве не понятно? — тихо ответила она, не собираясь ни перед кем оправдываться ('Зачем? Ведь он все решил. Решил и уверен в своем решении'. Она чувствовала это), — Женщина упала.
— Она толкнула меня! — истерично взвыла Марсия. — Ударила и толкнула! Она хотела убить меня и дитя, что я ношу под сердцем!
— Это так? — неожиданно затаив дыхание, с какой-то отчаянной надеждой в голосе спросил он.
— Нет, — коротко ответила она, не оправдываясь и не пытаясь хоть как-то доказать свои слова.
Мужчина лишь сурово поджал губы, легко подхватил все ещё стонущую женщину на руки и, поднявшись уже вместе с ней, скупо бросил Йолинь:
— Дождитесь меня в нашей комнате.
После чего решительно повернулся к Йолинь спиной и направился прочь.
Принцесса осталась одна. На широкой лестнице, погруженной в ночной полумрак, она смотрела им вслед и думала о том, что вообще она забыла на этой территории чужого счастья?! Если бы она почувствовала хотя бы малейшую угрозу её счастью и нерожденному ребенку от любимой женщины, она бы нашла способ уничтожить её любыми средствами. Удалить помеху. Она была помехой.
Широкие шаги эхом отражались от стен коридора. Женщина в руках мужчины уже не охала и не стонала, лишь временами жалобно поскуливала. Состояние её организма не внушало ему опасений, почему тогда он решил унести её именно на руках? Должно быть, тому была всего одна причина — у него лопнуло терпение.
Странное дело, но когда речь заходила о женщинах и его возможном гневе в их сторону, то он не позволял себе ни грубых слов, ни скандалов, ни тем более вспышек агрессии. Он просто вычеркивал такую женщину из своей жизни раз и навсегда.
— Рик, — в очередной раз всхлипнула женщина, уткнувшись носом в его грудь. — Я правда не понимаю, почему она так поступила?! Я так испугалась… Боги, я подумала, что наш ребенок может пострадать, — на грани срыва всхлипнула она.
— Зато мне все предельно ясно, — сквозь сжатые губы, процедил он, уверенно двигаясь в направлении спальни, которую занимала Марсия на протяжении последних лет.
— Что ты с ней сделаешь? — сквозь слезы зло поинтересовалась она.
— То, что мне давно следовало сделать.
— Да? — при этом сдавленно усмехнувшись так, чтобы мужчина, на руках которого она находилась, ничего не смог заметить.
— Да, — решительно распахнув дверь в её спальню, сказал он.
Он аккуратно положил её на кровать и тут же отошел на шаг назад. Марсия смотрела на него так, словно все беды мира обрушились на неё в единый миг. Взгляд, полный слез и боли, должен был непременно найти отклик в мужском сердце.
— Сегодня же ты покинешь мой дом, — сухо произнес Рик.
И не было в его голосе ни гнева, ни раздражения. Простая констатация факта и непоколебимая решимость.