Властители рун

Фарланд Дэвид

Человек этот двигался с молниеносной грацией, свидетельствовавшей о наличии у него дара метаболизма. Редкостного дара, каким обладали лишь высоко ценимые воины.

Габорн едва верил своим глазам. Обычные люди, ничем не примечательные жесты. Они даже не смотрели друг на друга. Возможно, это не обмен тайными знаками, а просто игра его воображения.

Габорн обвел взглядом комнату. Никто из посетителей не мог интересовать убийц — никто, кроме него. Тем не менее, принц чувствовал уверенность в том, что охотятся не за ним. В конце концов, Баннисфер

полон богатых купцов и мелких лордов. Убийцы могли выслеживать кого-то из них, а то и одного из своих сородичей южан.

Однако Габорн не был готов к схватке с такими людьми, а осторожность еще никому не вредила. Не промолвив и слова, принц поднялся и вышел из гостиницы, вознамерившись найти Боринсона. Он встал как раз в тот момент, когда кудлатый прислужник принес обед: жареную свинину, свежий хлеб и сливы.

Принц зашагал по улице. Нетрезвый Хроно, покачиваясь, поплелся за ним. Поутру в городе царила бодрящая прохлада. Теперь она сменилась жарой, и рынок наполнился не самыми приятными запахами. Пахло мочой вьючных животных, пылью и человеческим потом. Скученность и теснота построек не позволяли смраду развеяться.

Габорн поспешил к конюшне, откуда старый конюх из Флидс тут же вывел его мышастого жеребца. Завидя хозяина, конь заржал, вздернул голову и взмахнул светлым хвостом. Казалось, ему не терпится пуститься в дорогу — как и самому Габорну.

Принц протянул руку, погладил конскую морду и осмотрел скакуна. О нем позаботились как следует: шкуру выскребли, гриву и хвост заплели в косички. Даже зубы, и те были чисты. Коня хорошо накормили, и он до сих пор дожевывал сено.

Спустя несколько мгновений, конюх привел и белого мула Хроно. Это животное не имело запечатленных на шее рун силы, но выглядело ухоженным и бодрым.

Габорн то и дело оглядывался через плечо, — нет ли поблизости других убийц, но возле конюшни не наблюдалось ничего подозрительного.

— Послушай, — обратился Габорн к конюху. — Ты часом не примечал в городе темнокожих незнакомцев, которые ездят парами?

Конюх задумался, а потом кивнул.

— Ага, видел я таких. Как ты сказал, мне и вспомнилось — четверо чернявых малых оставили лошадей на моей конюшне. А еще… точно, еще четверо въехали через Хей Рау.

— А что, часто ты видишь таких молодцов? Конюх приподнял бровь.

— По правде сказать, кабы не ты, я б и думать о них забыл. Но ведь и верно, двое таких же малых проехали через город прошлой ночью.

Габорн нахмурился. Похоже, убийцы так и сновали по ведущей на север дороге. Но куда они направлялись? Уж не в замок ли Сильварреста, что в сотне миль от города?

Встревоженный Габорн направил коня к живописному каменному мосту Химмерофт, перекинутому через широкую реку, с глубокими холодными заводями. На отмелях, в тени росших по берегам ив резвилась форель. Все вокруг дышало спокойствием. Никаких убийц на мосту не было.

На противоположном берегу брусчатка заканчивалась. Пыльная дорога, петляя, уводила на запад, но сбоку от нес находилась другая, уклонявшаяся к северу. Еще севернее, в лесу, эти дороги соединялись вновь. Местность славилась обилием колокольчиков, но сейчас они уже отцвели и пожухли. Свернув на тракт Колокольчиков, Габорн дал волю своему коню На шее могучего жеребца были запечатлены руны метаболизма, мускульной силы, грации и ума. Он мог мчаться втрое быстрее обычного скакуна, имел силу и грацию двух коней и обладал умом четырех. Неутомимый и сообразительный, он был выведен для охоты, для стремительной скачки по полям и лесным тропам. Такому животному не пристало застаиваться на конюшне, наращивая жирок на Баннисферском зерне.

Хроно с трудом удерживался на спине своего белого мула, злонравного существа, при каждом удобном случае норовившего куснуть жеребца Габорна. Но конь быстро вырвался вперед, и мул отстал.

Габорн скакал по лугам, где, неподалеку от реки горбились только что сметанные стога сена. Полуденная жара прервала работу, и на лугах никого не было.

Милях в трех от Баннисфера конь вынес Габорна на вершину небольшого холма, и тут принц увидел нечто странное. По земле, обволакивая стоявшие впереди стога, стелился клочковатый туман.

Туман посреди солнечного дня представлял собой необычайное зрелище. Стога и редкие дубы поднимались над дымкой непривычного, голубоватого оттенка. Подобного Габорну видеть не доводилось.

Принц остановил коня. Тот нервно фыркнул, ему явно было не по себе. Осторожно принюхиваясь, Габорн тронул жеребца и медленно въехал в полосу тумана. В воздухе висел странный, не поддающийся определению, запах. Обладавший двумя дарами обоняния, Габорн пожалел, что их у него не больше.

— Сера, — подумал он. — Наверное, где-то поблизости находится горячий источник. Оттуда и эта дымка.

Пришпорив жеребца, принц поскакал вперед. Голубоватая пелена становилась все гуще: под конец и солнце на небе стало казаться таращившимся сквозь хмарь желтоватым глазом. На одиноких дубах каркали вороны.

Проскакав мили полторы, принц углядел в тумане серый домишко. Молодая женщина с неприбранными, торчавшими, как пакля волосами рубила дрова. На расстоянии кожа ее казалась похожей на грубую мешковину, а лицо — на обтянутый этой мешковиной череп с желтыми болезненными глазами. Несомненно, то была одна из сестер, уступивших свою красоту Мирриме.

Габорн пришпорил жеребца и окликнул девицу..

Та ахнула, и закрыла лицо ладонью. Подъехав поближе, принц сочувственно посмотрел на нес, и сказал:

— Тебе нечего стыдиться. Всякий, кто жертвует собой ради чужого блага, заслуживает почтения. За некрасивым лицом зачастую скрывается прекрасное сердце.

— Миррима дома, — смущенно пробормотала девушка, и побежала к хижине. Спустя мгновение, на пороге появился Боринсон Миррима держала его за руку.

— Прекрасный осенний день, — с улыбкой промолвил Габорн. — Я ощущаю все это: залитые солнцем поля, пшеницу, что колышется на ветру, осенние листья и… угрозу.