Властный
Шрифт:
Дверь, ведущая на улицу, манила меня. Это разрывало на части. Отпереть ее было легко, но я на мгновение застыла, гадая, была ли здесь сигнализация. Можно было предположить, что да, но худшее, что могло случиться — то, что Оникс меня найдет.
Прохладный ночной воздух коснулся щек. Сигнализация не сработала, к счастью. Вдалеке слегка покачивались качели. Стояла тишина, единственным звуком время от времени был шелест листьев. Задний двор был достаточно освещен, и дорожку было прекрасно видно, но в то же время меня было не очень заметно.
Идеальный
Когда я села на качели, те заскрипели, напомнив мне мамины. С улыбкой на лице я надела носки, затем обернула вокруг себя покрывало. Это было восхитительно.
Скрип качелей был утешением, которого мне так не хватало последний месяц. Мысли сразу же вернулись к маме. Я представила, как поговорила бы с ней сейчас.
О, мама. Во что я вляпалась? Не знаю, злиться мне или испытывать облегчение. Злюсь, потому что меня использовали. А облегчение испытываю, потому что знаю, что конец близок. Все это ошеломляет. Не пойму, просто плыть по течению, мама, или сопротивляться.
Сопротивление может и не помочь. Я помню, ты говорила это много раз. Ты также говорила, что ни один мужчина не имеет права относиться к женщине как к вещи, игрушке, с которой можно поиграть и потом выбросить.
Именно так я себя ощущаю, мама. Игрушкой. Пешкой в игре, в которой никогда не хотела участвовать. Конечно, сейчас моя жизнь — полный отстой, но я заслужила право голоса в этой ситуации. И все же Оникс не даст мне это право, несмотря ни на что.
Он так одержим своей местью, похоже, это единственное, что его на самом деле волнует. Я ненавижу его за это, мама. За то, что использовал меня, чтобы отомстить Джеймсу, и я даже не знаю, какую роль я играю в этом, учитывая, что я не видела Джеймса пять лет. Все это чушь собачья, и у меня нет способа выпутаться из этого, по крайней мере, сейчас.
Тяжело вздохнув, я уставилась в темноту.
Итак, думаю, самое правильное в этой ситуации — просто все это пережить. Нет никакого способа избежать этого, поэтому остается только смириться. Мне просто нужно научиться не лезть к Ониксу с расспросами.
Я легла на качели. Было тесновато, но, согнув колени, у меня получилось разместиться. Вот тогда я наконец-то погрузилась в сон.
21
ОНИКС
Что-то было не так. Я проснулся от нахлынувшей тревоги. И осознал, что что-то произошло, как только открыл глаза. Торрин не было в постели рядом со мной. Оглядевшись, я понял, что ее сторона кровати была холодной. Ее подушка лежала ровно, как будто она не спала на ней вовсе. Девушка отсутствовала очень долгое время.
Черт.
Я отбросил одеяло, посмотрев в окно. Луна заливала комнату сиянием, но Торрин нигде не было видно.
Ванная была пуста. Выйдя из спальни, я проверил двери дальше по коридору, чтобы убедиться, что все они закрыты. Спальни были пусты, так что она никак не могла там уснуть. Поскольку на днях я нашел Торрин внизу, то направился в библиотеку. Там было так же пусто, как и на полках. Я начал включать весь свет в доме, но вокруг была лишь белая мебель, и не было Торрин.
Странное чувство охватило меня. Как будто нечем стало дышать. Неужели это паника? Я никогда не паниковал, но отсутствие Торрин заставляло нервничать. Чувство потери переполняло с каждой минутой все сильнее, когда я проверял очередную комнату, и та оказывалась пуста.
Меня это раздражало.
Каждый раз, когда я открывал следующую комнату и не находил Торрин, сильнее нарастало желание наказать ее. На кухне было пусто, как и во всем гребаном доме. Направляясь в гостиную, я уже начинал терять терпение, поднял вазу с какими-то пушистыми белыми цветами, кажется, Эллен Сью называла их гортензиями, и швырнул об стену. Стекло разлетелось вдребезги, и мое внимание привлекла дверь во двор.
Она была открыта.
Не в силах сопротивляться притяжению, я выбежал на улицу. При свете луны осмотрелся вокруг. Если бы Торрин взломала ворота, сработала бы сигнализация. Она все еще должна быть где-то на территории.
Вдалеке я увидел качели, медленно раскачивающиеся взад-вперед. Завернувшись в одеяло, на них лежала Торрин. Подойдя к ней, я, не раздумывая, осторожно поднял ее на руки.
— Оникс, я ненавижу тебя, — пробормотала она во сне, прежде чем положить голову мне на плечо. Через несколько секунд я услышал мягкий звук ее дыхания, которое обжигало мою шею.
Пришлось усмирить свое возбуждение, потому что, как бы сильно я ни хотел вбить немного здравого смысла в Торрин, нужно было взять себя в руки. Из-за нее приходилось менять собственные планы.
Но больше такого не будет.
Правильно, что она ненавидела меня. Я и сам себя ненавидел.
Уложив ее в свою постель, я прислушался к своим инстинктам и связал ее лодыжки, прежде чем взять наручники и пристегнуть девушку к кровати.
Она вздрогнула от щелчка наручников, в ее глазах сверкнула ярость.
— НЕТ! — закричала она, вырываясь из оков.
— Ты сбежала.
— Я не сбежала! — страх и паника отражались в ее взгляде при свете луны. — Черт возьми, Оникс, ты не даешь мне никакого личного пространства!
— Ты его никогда не получишь! — бросил я в ответ, зная, что давил на нее еще сильнее.
— Каждый раз, когда я начинаю думать, что в тебе есть что-то хорошее, ты делаешь то, что заставляет меня пожалеть об этом!
Я рассмеялся.
— Гарантия, тебе следует усвоить, что во мне нет ничего хорошего. Это уже твоя вторая ошибка. Я кто угодно, только не славный парень. Я долбанутый мудак, у которого свои планы. Никогда не забывай об этом.