Влюбись в меня, девочка!
Шрифт:
– Классно она ему башку снесла, - вздыхаю я, представляя сцену кары над злодеем во всех красках.
В жизни я достаточно мягче, чем в своих фантазиях. Особенно по отношению к людям, которые мне не безразличны. Что бы они ни сделали или ни сказали – я впитываю в себя, как губка, набухаю до предела, маринуюсь, а потом выжимаю, сливаю всю «жидкость» вместе с обидой и претензиями. Мне так самой проще – иначе разорвусь и ни останется от меня ничего.
Порой мне хочется быть неприступнее и холоднее льда. Как было бы славно создавать вокруг себя защитную оболочку,
Сегодня меня помыли «любезно» из шланга, и к чему это привело? Те, кто стоит, сядьте. Не проходит и десяти минут, чтобы я не заглянула в телефон, чтобы проверить список вызовов и сообщений. Я жду, что Адриан позвонит. Неважно, что я ему скажу или что услышу от него – просто ощущаю необходимость его присутствия.
Я заболела и на фоне лихорадки у меня понесло крышу? Нет.
Чуть сложнее – мне снесет крышу, если я не перестану врать, как минимум самой себе. Избегать того, кого хочу видеть. И уж тем более кричать о том, что не является правдой. И я вроде все понимаю… Но Боже, как же это сложно воплотить в реальность! Сойти с ума намного проще, чем принять себя, чувства и успокоиться.
Зачем все так паршиво получается? Адри всего лишь нужна была искренность в ответе, а я включила стерву и истеричку. Бороться с врагом крайне тяжело, если в ходе «боя» ты понимаешь, что ты и есть главный враг.
Разве не можем мы спокойно и откровенно поговорить с Адри? В квартире его матери, когда тот был в плохом состоянии, это случилось. Тогда я выключила все внутренние претензии и сомнения и сделала то, что хотела – осталась рядом с ним. Я сильно переживала за него и дала волю чувствам. А на следующий день испугалась перемен, которые неведомо куда приведут и закрылась. И как итог, при встрече с ним, к которой не была морально готова, начала сопротивляться и огрызаться.
А сейчас нервно закусываю губу и снова включаю телефон – чисто. Он не звонил. Конечно, а зачем? Чтобы опять услышать, как я его ненавижу?
Как же противно на душе…
С расстройства я кладу закладку в книгу и встаю с кресла. Накинув на плечи плед, которым укрывала босые ноги, я вяло плетусь на кухню, чтобы вновь наполнить чашку горячим какао – хоть он согреет меня этим вечером.
Позвонить ему первой? Не факт, что он рад будет меня услышать. А если проигнорирует и не ответит, то я вовсе сойду с ума и сгрызу все ногти в самобичевании. Теперь я понимаю, что он чувствовал, когда я намеренно копила пропущенные от него.
Господи, за что же я такая дура? Пробиваю комок горечи глотком сладкого какао и закрываю глаза. Нужно выдохнуть и успокоиться. Сквозь темноту проявляется его лицо, которое рисует моя память. Она запечатлевает каждую деталь, каждую морщинку и неровность – именно они убивают его идеальность, тем самым, делая его особенным, и притягательным. И это относится не только к внешности. Я настолько привыкла к его недостаткам, что из знакомых они перешли в родных, которых принимаешь такими, какие они есть, либо не принимаешь вовсе.
И я бы многое отдала, чтобы увидеть сейчас, как он улыбается мне – это слишком заразительно… И нереально.
Мелодия телефонного звонка выводит из мечтаний. Я дергаюсь, да так резко, что кружка с какао опрокидывается на меня, замазывая коричневым пятном молочный плед.
Какая несущественная мелочь! Выбрасываю его в сторону вместе с кружкой и бегу к телефону.
– Боже, это точно он!
Говорят, что люди могут чувствовать друг друга на расстоянии. И вот оно!
Дыхание распирает от предвкушения и легкой нервозности. Беру телефон и застываю. Внутри в секунду рушатся все песочные замки надежды.
Как еще мне описать все разочарование, когда вместо имени Адриана на экране высвечивается совершенно другое, и вообще женское.
Мила настойчиво продолжает звонить, а я расстроенно выдыхаю. Сминаю лицо руками, и горько смеясь в ладони:
– Как подорвалась, дурочка… Нет, не думает он о тебе, Стеша. Даже сестра, и та позвонила…
Милы не было все входные, как она и предупреждала… Но уже вечер понедельника, а её до сих пор нет - неужели Рон приютил сестренку?
– Привет, Стешка, ну как ты там? Не скучаешь по мне? – слишком довольно спрашивает Мила. Кажется, параллельно она что-то грызет.
– Приве-ет, врать не буду, не надейся. Ты где?
– Догадайся, дорогая, - кокетничает со мной она, и я морщусь.
– У Рона?
– Ага, именно. Нежусь у него в кроватке, за мной тут все ухаживают, как за принцессой. Не жизнь, а сказка!
Слышу, как Мила отгрызает яблоко и со всем смаком поедает, насилуя мои уши. Включаю громкую связь и кладу телефон на колени. Она слишком хорошо устроилась… Либо она врет, либо Рон и его семейка души не чает в ней – что вряд ли, я же знаю свою сестру в конце концов!
– То есть ты уже не вернешься? Тут таких условий нет, сама знаешь.
– Ха, от тебя дождешься… Ну, посмотрим, завтра приедет врач меня осматривать - прокатит, не прокатит еще на пару дней задержаться…
– Мила?! Ты заболела или я что-то не понимаю?
Сестра громко вздыхает на мое тугодумие и, делая великое одолжение, посвящает в свою маленькую тайну.
– Короче говоря, все думают, что Анжелика-стерва пыталась меня отравить.
– О Боже… - прикрываю рот и уточняю очевидное.
– И что, не получилось?
– Пф-ф… Эта дрянь подсунула мне слабительного за ужином, все на что хватило её фантазии. Всю ночь с унитазом не прощалась – но это ерунда, по сравнению с тем, что я получила.
– Ты оговорила Анжелику?
– А пусть эта малявка не суется, куда не следует! Я лишь высказала свое предположение насчет неё родным Рона, ну и температуру на градуснике подняла. Видимо, это не первый её случай с подлянкой… Вот решила позвонить узнать, ты же предупреждала насчет неё, я помню.
– Она помешана на Роне… Если у тебя не серьезно с ним, лучше отстань, Мила, - подозреваю корыстные мотивы сестры.