Шрифт:
1
Мне срочно требовалось влюбиться. Просто экстренно. Желательно удачно. Но без всякого там тру-ля-ля.
Без глупостей, в общем. На них у меня не было ни времени, ни ресурсов. Потому что именно для восстановления ресурса влюблённость мне и требовалась. Чтобы на воодушевленном подъёме закончить рабочий год.
А потом – отпуск! Там новые впечатления, движуха, приключения, и от влюблённости не останется и следа – великолепная схема. Так я считала, критически присматривая потенциальные жертвы (зачеркнуто) кандидатуры, и приближаясь бодрой
Безопасных кандидатур на немедленное влюбление было ровнёхонько ни одной. Потому что, кто?
Илон Маск? Мне его пузо не нравилось и планы по захвату Вселенной.
Лодыгин? Тут одного отпуска для купирования влюбленности могло оказаться недостаточно, и это портило все мои планы.
Генерал "Ахмат"? У меня от него голову вело только, когда он в берете и разговаривает.
И всё в таком духе. В общем, с кратковременными возлюбленными в этот момент была напряжёнка.
Со временем тоже.
Потому что сегодня в моем графике стоял один полноценный трёхчасовой семинар по введению в анализ психоматрицы, мастер-класс по рунам судьбы и онлайн-консультация по… Забыла, о чём.
И всё это надо было исхитриться впихнуть в после обеда.
Потому что до обеда я стремительно переезжала…
…В торце сосватанного мне для проживания дома на первом этаже был вход в какой-то салон, то ли красоты, то ли одежды с зовущим названием «Источник жизни». Из дверей его выглянул обеспокоенный седой мужичок харизматичной наружности, который едва не оторвав мне руку, дёрнул меня на себя.
– Срочно. Просто немедленно зайди! Тебе жизненно необходимо ко мне!
Вообще-то мне жизненно необходимо было в кусты (зачёркнуто), в бабушкину квартиру, которая должна была быть здесь в первом подъезде на верхнем этаже, то есть в самой дали от того места, где я находилась. Но в этом салоне гигиеническая комната тоже наверняка была. Поэтому я буркнула:
– Как вы узнали?! У меня на лице что ли краской написано? – и, не раздумывая, сунула ему в руки свою бесценную (буквально) коробку и проскользнула в приоткрытую дверь. Заодно намереваясь выяснить, что там внутри теперь такое. Раньше страшенная прачечная была.
– Не-не, я вообще не об этом – придержав дверь открытой, крикнул мне вдогонку человек, которого я использовала как подставку для коробки и пропуск в вэцэ.
Я честно хотела быть вежливой, и ответить что-нибудь вразумительное, типа «Обсудим через пять сек!», но внезапная близость заветной двери напрочь выбила из меня воспитание и манеры…
…Из крана текла тёплая, мерцающая блёстками вода, но может, м не это просо мерещилось от счастья. Вся обстановка кричала о том, что это дорогущий спа. Едва заметно дул свежий ветерок, видно с улицы, из той самой двери, что так своевременно распахнулась мне навстречу, даже птички пели. Но это, наверное, просто запись включена для клиентского комфорта. Я даже на мгновение подумала, а надо ли мне куда-то идти из этого благостного места?
Но часы говорили, что надо. И не идти, а прямо-таки бежать. До семинара всего два часа. А мне ещё рабочее пространство из бабушкиных носков (зачёркнуто) – из подручных средств сотворить
– Не подумайте ничего такого, – вежливо кивнула я, забирая коробку из рук упитанного седовласого мужика с очень крутой стрижкой, – Вы действительно очень кстати. Мне правда тут идти всего ничего…
– Ты часом не Зиночкин ребёнок.
– Зиночкин, – согласилась я. – В некотором смысле.
Ребёнок во втором поколении, правда, но подробностей у меня и не спрашивали.
– Я Валентину такой вот и помню! – не дрогнув импозантной наружностью, кивнул в мою сторону мужичок.
Я вежливо сморщилась – бабушка, когда сама такая, как я была, его причёсанной головы, поди, ещё даже в проекте не было! Но вслух сказала не это.
– Раз вы и про Зиночку в курсе, – я поудобнее перехватила коробку и прижала подбородком отклеивающийся скотч, – может, вы знаете, куда прачечная подевалась с Фадеем?
Понятия не имею, зачем мне нужно было это знать, стирала я исключительно стиральной машинкой и только дома. Может, затем, что Фадей в детстве пугал меня до истерики? Он был очень толстым и очень большим и вечно торчал в огромной деревянной бочке, которую было видно в мутное прачечное окно. Причём, торчал в ней целиком, с ногами. Старших детей во дворе стращали тем, мол, будешь плохо учиться, пойдёшь к Фадею бельё стирать. Из прачечной обычно при этих словах вырывались раскаты инфернального хохота вместе с клубами пара, говорят, я от этого в младенчестве заикалась.
А теперь гляди ж ты – спа процедуры…
– Фадей? – кажется, не поверил мне мужичок, – Я уж боялся, не помнит никто. Батюшка мой, я за него тут, – и не успела я подумать, чем мне это грозит, представился: – Стас. Полукровка, – показал почему-то себе на ноги, радостно протягивая для пожатия руку, но увидел коробку и панибратски похлопал меня по плечу, отчего с того съехал рюкзак и коробка в моих хилых руках опасно накренилась.
– Здравствует, надеюсь? – бочком продвигаясь в сторону подъездов, выдавливала из себя остатки вежливости я. Всё-таки человек почти спас меня в неловкий момент, надо побыть благодарной.
– На озере, – махнул куда-то в сторону Рязани Стас. – СомА завёл, – похвастался со странной смесью гордости и грусти. – Не приезжает теперь совсем.
По моему мнению, чем бы старики не тешились, лишь бы деньги мошенникам не отдавали. И на этом фоне сом производил впечатление надёжного и сговорчивого компаньона. Хотя что я знаю о сомах? Может ему корма запасать на зиму надо целое водохранилище? На одном мотыле и сортовых водорослях, поди, разоришься…
– Так езжайте сами – предложила очевидное решение я, пытаясь сделать от салона хоть один шаг.
– Да как тут оставишь-то… – у мужика появилась поволока в глазах, грусть на морде (зачёркнуто) печаль на лице – я сосредоточенно линяла. – Стой! Тебе ко мне надо! – громко прервал моё бегство Стас.
Вот тут я не слабо струхнула. Новый владелец бывшей прачечной не казался маньяком, но энтузиазм, с которым он загонял меня внутрь, настораживал, принуждая меня к побегу.
– Так… была, вроде уже, – пробормотала я.