Влюбиться в Венеции, умереть в Варанаси
Шрифт:
Все уже успели прийти к выводу, что тут какая-то ошибка, но стоило ступить на вибрирующий трап, как стало ясно, что единственная ошибка крылась в этом самом выводе. Это напоминало Ямайку в разгар жаркого сезона. Зной немедля породил среди британских пассажиров что-то вроде легкой истерии — эйфорию вкупе с ужасом. На такое, похоже, никто не рассчитывал. Кто-то, наверное, уже успел получить от прибывших ранее коллег звонки или е-мейлы: да, говорят, в Венеции жарко… но, Господи Иисусе, там действительно была ЖАРА! Она отскакивала мячиком от раскаленного бетона взлетной полосы. Воздух дрожал и обжигал, как сковородка. Вряд ли где-то в мире могло быть жарче — разве что в Каире, да и то навряд ли.
Как и следовало ожидать, венецианский аэропорт Тревизо был даже не рядомс Венецией. Благодаря своему месту Джефф прошел въездной контроль одним из первых. Он взял раунд, обошел всех соперников и был готов к старту. Но оказалось, что тащить с собой сумки в салон было совершенно ни к чему. У здания аэропорта притулился автобус, нанятый специально под их рейс, который не двинулся с места, пока все не добыли свой багаж, не прошли таможню и не погрузились в него. В итоге Джефф целый долгий мокрый час слонялся по залу прилетов размером с садовую беседку при температуре сауны. Лишь после этого автобус,
27
Еще одна лондонская художественная галерея.
28
BlackBerry (ежевика) — марка мобильных телефонов и смартфонов.
Окончание поездки этому никак не помогло, так как пришлось продираться сквозь забитый автобусами автовокзал со всеми сумками и в немыслимой жаре. Как в итальянской вариации на тему маслянистой и глубоко деморализующей инсталляции под названием «Эта машина идет задним ходом». Но стоило ему сесть на вапоретто [29] на Пьяццале Рома, как Джефф очутился в той самойВенеции. Как же здорово ездить всюду по воде — даже притом, что теплоходики набиты народом не хуже лондонского метро в час пик. Разница, однако, была в том, что на этот раз его везли по Большому каналу сквозь живой мираж погружающейся в сумерки Венеции. Венеции, объятой обезумевшим жаром кузнечного горна. Венеция никогда не разочаровывает и никогда не удивляет; это город, оказывающийся в точности таким, каким ему и д'oлжно быть (пожалуй, только пожарче), идеально совпадающий с первым впечатлением любого туриста. Нет никакой настоящей Венеции: настоящая Венеция — это Венеция открыток и фильмов, какой она всегда и была. Наблюдение, которое отнюдь не блещет новизной. Так о ней обычно говорят — все, включая и Мэри Маккарти, которая, правда, зашла еще дальше, утверждая, что о Венеции нельзя сказать ничего, чего бы уже не сказали до вас, «…включая и это утверждение».И все же первым впечатлением от нее всегда был и будет шок — неужели такое место и вправду существует? Не на картинках и в книгах, а в этой вот реальной жизни, со всеми своими венецианскостями,сваленными в кучу: каналами, палаццо, вапоретто, гондольерами и прочим. Город, возведенный на воде. Какая непрактичная, но замечательная идея! Джефф читал несколько версий того, как оно так получилось, но все они совершенно ничего не проясняли. Лучше уж думать, что такой она и явилась на свет в самый момент своего основания — полностью сложившейся и уже придавленной столетиями. Когда он выбрался из толчеи вапоретто на Салюте (ему сказали, что от этой остановки до отеля пять минут пешком), уже почти стемнело. Как и следовало ожидать, никакого отеля рядом не оказалось, или же он так мастерски маскировался, что опознать его оказалось совершенно невозможно. Если бы не жара, и не тяжелеющие с каждой минутой сумки, и не нарастающее давление в мочевом пузыре, было бы даже славно прошвырнуться по окрестностям, но три упомянутых фактора лишали прогулку всякой прелести, превращая любые телодвижения в унылый подвиг в стоградусном пекле. Якобы пятиминутное блуждание по лабиринту переулков, узеньких каналов и крошечных площадей, выглядевших как назло на одно лицо, вылилось на деле минут в двадцать. Отель, в дверь которого Джефф в конце концов уперся лбом, оказался, конечно, вовсе не там, где он ожидал его найти, и в то же время именно там, где ему и полагалось быть. Джефф вытащил паспорт. Регистратор отпустил какой-то комментарий по поводу жары (‘ары’) [30] . У конторки возник коридорный со стаканом воды на сверкающем серебряном подносе — воды настолько ледяной, что у Джеффа заломило зубы.
29
Маршрутный теплоходик, вид общественного транспорта в Венеции.
30
В английских словах с начальной «h» — «heat» и др. — итальянцы зачастую не произносят первый звук. Англичанам это режет слух.
Какое облегчение — забраться в свою приятно дорогую берлогу (бронь и оплата — за счет «Культур»). Располагалась она на последнем этаже и вид имела изумительный — не на лагуну или Большой канал, а на крыши домов, таких же, как этот, — море крыш. И какое облегчение, что оформлена она была в минималистском стиле, как бутик, — белые простыни, светлое дерево, — а не утопала в рококошных завитушках, как подавляющее большинство гостиничных номеров в Венеции. Какое облегчение! Это была одна из тех фразочек, что постоянно жужжали у Джеффа в голове, фразочек, которые, будь они частью музыки, составляли бы тему, или мотив, прихотливо вплетающийся в симфонию, надолго исчезающий и растворяющийся в ткани пьесы — но всегда проступающий вновь.
Как и во всех этих отелях-бутиках — а был ли на свете хоть один отель, втайне не считающий себя бутиком? — комнату украшали книги, завлекательно выставленные в эстетически выгодных точках интерьерного пространства. И разумеется, все они были о Венеции. Тихо жужжал кондиционер. Не то чтобы Джефф в принципе в нем нуждался или часто использовал, но в этих обстоятельствах он был единственным спасением от убийственного зноя. Для ужина, на который Джефф намеревался пойти, было, увы, слишком поздно. Он был организован журналом «Современные художники», и, хотя обычно Джефф старался избегать больших сидячих трапез — они здорово поглощали
31
Bj"ork — исландская альтернативная певица.
Консьерж клятвенно заверил его, что, если он сядет на вапоретто и проедет буквально одну остановку — через Большой канал до Санта-Мария-ди-Джильо, — Кампо Манин будет оттуда всего в паре минут пешком. Что самое поразительное, так оно и оказалось. Джефф легко нашел нужное палаццо и даже прибыл вовремя — гости только собирались. Изнутри доносилось глухое буханье музыки, но, так как жара явно не торопилась спадать, все толпились снаружи, во дворе. Джефф подхватил с подноса у официанта беллини [32] — первый на биеннале и первый из, скорее всего, очень многих — и осушил его в пару глотков. На таких больших мероприятиях всегда чувствуешь себя не в своей тарелке, пока не приметишь кого-нибудь из знакомых, так что Джефф недолго думая поменял пустой бокал на полный, оказавшийся на подносе последним. Его он заглотил почти так же жадно, но в этот момент увидел Джессику Мерчант в блузке с чем-то вроде оп-арта Бриджет Райли [33] . Они чокнулись, Джефф отпустил комплимент по поводу ее блузки и поздравил с новым романом, который она опубликовала два месяца назад. Половина всех знакомых Джеффа писала книги, которые он, честно говоря, даже не пытался читать. На тех же, которые все-таки пытался, сдыхал на половине. Однако опусы Джессики он всегда проглатывал со все возрастающим восторгом. То был воистину добрый знак, что первой в Венеции он встретил ту, которую мог превозносить без устали. Проблема была в том, что его дифирамбы явно доставляли адресату столько неудобств — может, он уж слишком льстил? — что она немедленно сменила тему и принялась расспрашивать Джеффа о его собственной долгожданной книге.
32
Коктейль из шампанского со свежевыжатым персиковым соком.
33
Бриджет Райли (Riley) (р. 1931) — одна из известнейших в Великобритании художниц в стиле оп-арт (оптическое искусство).
— Я надеялся, что о ней уже все забыли, включая издателей. Я так за нее и не взялся.
Это, по крайней мере, было не менее искренне, чем его восхищение Джессикой. Попиши достаточно долго журналистику — и можешь быть уверен, что издатель непременно углядит в какой-нибудь твоей статье зерно будущей книги. Письмо, пересланное ему «Эсквайром» [34] , повлекло за собой телефонный звонок, тот — обед, а тот — контракт на написание книги о… Джефф постарался поскорее выкинуть эту мысль из головы. Даже тогда у него не было ни малейшего желания писать эту книгу, но он надеялся, что контракт и аванс — даже такой мизерный — сподвигнут его засесть за работу. И это действительно помогло. На месяц. После еще полугода вялых судорог он окончательно забросил книгу и снова стал писать журнальный бред. Узнав, что его редактор увольняется, Джефф поздравил себя с тем, что успел слегка подзаработать, так ничего и не сделав. Не считая краткого звонка от наследника редактора, от него, судя по всему, больше никто ничего не ждал. Даже аванс возвращать не пришлось. Просто здорово! Он сделал лишь одну ошибку — оповестил всех в первом приступе энтузиазма, что работает над книгой. Отсюда и весь этот разговор. Джефф еще раз объяснил, что давно забросил, похоронил этот проект.
34
«Esquire» — ежемесячный мужской журнал, основанный в 1932 г.
— Я вас не виню, — сказала Джессика. — Писать книгу — это сущий ад.
Как много народу случайно или намеренно заставляет тебя почувствовать себя полным нулем (многие, кстати, думали, что у Джеффа по этой части особый талант)! Но после разговора с Джессикой всегда словно летаешь. Словно она только что обняла тебя за плечи и сказала, что вы вместе в одной лодке.
— Так оно и есть, — подхватил Джефф. — Ума не приложу, почему все вдруг ударились в это дело. Но вернемся к вам. Вы для кого-то пишете о биеннале?
— Для «Вог», — сказала она.
Вот зачем нужно писать книги. Тебе начинают предлагать такую работу. Как обычно, Джеффово восхищение немедленно окрасилось в оттенки зависти, несмотря на то что за вычетом некоторых деталей — отель, гонорар и тема статьи — они здесь были за одним и тем же. И в этом суть биеннале: все здесь делают одно и то же, по одной и той же схеме, лишь с отдельными незначительными вариациями на тему. Ты приезжаешь в Венецию, смотришь тонны картин, ходишь на вечеринки, пьешь как лошадь, часами городишь совершеннейшую чушь и в конце концов возвращаешься в Лондон в состоянии демонического совокупного похмелья, с печенью, еще на шаг приблизившей тебя к могиле, записной книжкой, почти свободной от записей, и первыми признаками герпеса.
К ним присоединились режиссер Дэвид Кайзер (на самом деле он снимал телепрограммы) и главный редактор «Фриза» [35] , Майк Адамс. Джессика тоже их знала. Кайзер был только что из Саудовской Аравии («Реально гнусная страна, куда стоит ехать, только если вы хотите как следует испортить себе жизнь»). Жизнь без алкоголя в течение недели сказалась на нем очень сильно.
— Будто ты в пустыне и видишь мираж, — поделился он с ними. — Занимаешься всякими делами, общаешься с людьми, а тебя каждую секунду глючит. Так и маячит перед глазами пинта пива. И климат как нельзя располагает к выпивке, а этого-то как раз нельзя.
35
«Frieze» — журнал и ежегодная ярмарка искусств, где представлены современная живопись, скульптура, литература, архитектура.