Влюбленные антиподы
Шрифт:
— Потому что я хотела сделать это с тобой! — вышел не крик, не писк, но и нормального голоса от себя я не дождалась.
— Почему? — точно выплюнул мне в лицо Кузьма. — Если я тебе не нравлюсь.
— А если мне никто не нравится! — теперь я, увы, пищала, но надо было говорить дальше. Только бы руками не начать махать! — Сколько можно ждать принца, а? Ты ведь даже на секунду не предположил, что я могу быть девственницей. У меня сестре всего пятнадцать, а она с парнем давно замутила. А я все ждала чего-то…
— Чего?
— Да
И сейчас мне точно было тошно…
— Сосед? — не унимался Кузьма.
Я кивнула.
— Но почему не сказала, что у тебя в первый раз?
Я не поднимала глаз.
— Ты бы отказался.
— Значит, все-таки я не такой уж и козел в твоих глазах…
Я наконец подняла голову. Почему у Кузьмы глаза вдруг сделались черными?
— Ты никогда козлом и не был. Я не осуждала тебя. Ну не хочешь ты ни с кем встречаться, твое право…
— И что мне теперь делать?
Я затрясла головой, до звона в ушах.
— Ничего! Мы никому ничего не скажем. Ну… или скажем, что расстались. Мои думают, что мы встречались. Но десять дней тет-а-тет могут перевернуть все… Кузя! — почти закричала я, когда он так ничего и не сказал. — Ну в чем дело? Ну почему… Почему ты не можешь относиться ко мне, как к любой другой девчонке?
— Потому что я тебя слишком долго знаю.
— Три дня, — буркнула я, хотя хотелось — и требовалось — сказать это с улыбкой. — Кузя, мы не друзья детства. Мы даже совсем не друзья. Ну, забудь, что это я… Ну, представь, что ты просто девчонку с улицы с собой в отпуск притащил, и вы расстанетесь с ней в аэропорту.
— А мы расстанемся? — с неприкрытой надеждой спросил он.
Бедный, как же он испугался…
— Да, расстанемся. Не бойся.
— А я не боюсь, — фыркнул он и нервно передернул плечами. — Я даже не кончил с тобой. И, кажется, не кончу никогда…
Он отвернулся. Я хотела протянуть к нему руку, но не смогла. Сердце сжалось от боли сильнее, чем живот. И причиной боли был стыд.
— Кузя… — голос мой дрогнул. — Прости меня. Я не хотела…
— Да кто на дур обижается… — он нагнулся и поднял с пола бокалы. — Только дураки.
Он всучил мне мой, полный.
— За твой правильный выбор, — ударил он по моему бокалу своим и пояснил для особо умных: — Чтоб ты в следующий раз сделала правильный выбор. Принцы давно вымерли. Но нормальные мужики живут и здравствуют. Не такие, как твой Андрей.
— Ты даже имя помнишь?
Я так и не пригубила вина, просто расплющила по стеклу губы.
— Помню. Ты же сказала, что завидуешь моей памяти.
А вот я не помню, чтобы называла этого козла по имени… Но, может, забыла…
— Давай пей. Я все равно подниму тебя завтра в восемь. Хотя… — он вдруг замялся. — Могу один на тур пойти и мамин подарок отдать тоже могу один.
Кузьма осушил свой бокал и уставился на меня своим ужасным взглядом. Я начала пить, без остановки, глотая каплю за каплей самое ужасное вино, которое я когда-либо пила.
Кузьма вырвал у меня бокал, когда я протянула ему пустой. Ушел на кухню, вымыл посуду, выключил свет и вернулся в кровать. Лег на самый край и отвернулся. Я тоже отвернулась. Подтянула ноги к животу, обняла подушку и уснула, как ни странно, очень быстро.
Глава 44 "Кофе"
— Даша…
Я подскочила с подушки с криком:
— Уже восемь? — и тут же уставилась на бумажный стаканчик, маячивший прямо перед моим носом. — Что это?
Понятно, что — по запаху понятно!
— Кофе! — Стаканчик качнулся. Это Кузьма поднялся с колен. — Все ещё кофе. Твой.
— Откуда? — спросила я, сгребая с лица волосы, которые нечесаными паклями топорщились в разные стороны.
— От верблюда! — Но Кузьма точно улыбался. — Сбегал к нашим хорватам.
— Сбегал? — переспрашивала я, как полная дура.
— Сбегал. Попросил налить не до краев.
— Зачем? — волосы ни в какую не желали оставаться за ушами.
— Чтобы не расплескать. Не знал же, что ты решишь на самом финише вышибить стакан у меня из рук.
Я села, даже ноги спустила и, плюнув на волосы, протянула руку за стаканчиком. Горячий. Кузя быстро бегает. Но…
— Который час? Они открываются в восемь.
— Приходят на работу они раньше. Упросил сварить кофе, чтобы я мог подать его в постель студентке, некомсомолке, спортсменке и просто красавице… Ну… — он провёл рукой по моим волосам. Так нежно… — когда она причешется. И парни меня поняли. А теперь хочешь правду?
В шортах и майке он выглядел как обычно, но ведь теперь он не мог быть обычным…
— Я не спал всю ночь и теперь не знаю, как сесть за руль. Пей давай… А лучше перебирайся за стол. Можешь голой. На столе остатки былой роскоши. Кусочки кексов и пирога. Ну и фрукты. Что-то я вчера не додумался купить нам по йогурту.
Он развернулся и почти вышел, когда я позвала его назад:
— Кузя, почему ты не спал?
Он медленно повернулся и так же медленно просканировал меня взглядом.
— Догадайся с трёх раз.
Я сжала губы, потом все же раскрыла их, но не для того, чтобы высказать глупое предположение, а для того, чтобы сделать обжигающий глоток капучино. Когда же я наконец проглотила кофе, Кузьмы в комнате уже не было. Тогда, отставив стакан на тумбочку, я замоталась в простыню и вместе с кофе выползла на кухню. По телевизору шли новости на хорватском, но я не вслушивалась, хотя ухом улавливались знакомые слова, особенно в рекламе шампуня. Моя "коса" оставалась непричесанной и местные новости из уст Кузьмы меня интересовали в это утро куда больше мировых.