Влюбленные Романовы
Шрифт:
Однако общаться с нарядной цесаревной оказалось легко и приятно. Елизавета была дочерью царя-плотника и пленной служанки Марты Скавронской, а потому презирала светские условности. Как сообщает историк Даниил Лукич Мордовцев, «в селе Покровском цесаревна сошлась с простыми слобожанками, игрывала с слободскими девушками, водила с ними даже обыкновенные русские хороводы в летние вечера, сама певала в этих хороводах русские песни, и мало того – даже сочиняла хороводные песни в чисто народном стиле и характере».
Да, неслучайно елизаветинскую эпоху называли веком песен. По меткому выражению историка Евгения Анисимова, «музыки при дворе звучало столько,
Они были незабываемой парой – высокий, стройный, черноглазый Алексей и пышная блондинка Елизавета, которую испанский аристократ герцог де Лириа описывал так: «Принцесса Елисавета – такая красавица, каких я никогда не видывал. Цвет лица ее удивителен, глаза пламенные, рот совершенный, шея белейшая и удивительный стан. Она высокого роста и чрезвычайно жива. Танцует хорошо и ездит верхом без малейшего страха. В обращении ее много ума и приятности, но заметно некоторое честолюбие».
Потом случилась неприятность – Алексей потерял голос. Однако Елизавета не пожелала с ним расставаться, назначила сперва придворным бандуристом, а потом управляющим своих имений. Бывший лемешовский пастух Розум стал господином Разумовским, а сама цесаревна звала его своим «другом нелицемерным».
Уже будучи императрицей, Елизавета решилась выйти замуж за своего возлюбленного. Она собственноручно вышила свадебные платки и организовала скромное венчание в пригороде Москвы. Как ни любила Елизавета эффектные шоу, но тут случай был неподходящий; народу не следовало знать, что у России появился тайный император.
Медовый месяц молодые провели на родине мужа – в Лемешах. Государыня, обожавшая огненные фейерверки, грандиозные балы и изысканную кухню, вдруг превратилась в простую казачку: две недели Елизавета жила в старом доме Алексея, пекла пироги с его матерью, сидела за столом со всей его родней. А затем пригласила свекровь в Петербург с ответным визитом.
О путешествии Натальи Демьяновны в столицу забавно рассказывает историк Дмитрий Миллер: «Пришлось на старости лет переряживаться и нашей лемешовской старушке. Ее напудрили, нарумянили, нарядили в модное платье, устроили высокую модную прическу и в таком виде повезли во дворец. По дороге кто-то из придворных сказал ей, что пред государыней она должна стать на колени. Розумиха обещала исполнить приказание; но едва вошла она во дворец, как очутилась пред громадным, во всю стену зеркалом. Увидев в нем свое собственное изображение в богатом, непривычном наряде, старуха не узнала себя саму: она приняла себя за государыню и бросилась перед зеркалом на колени, и только тогда поняла свою ошибку, когда придворные растолковали ей, в чем дело».
Наталья Демьяновна только охала, глядя на дворцы своего Алешки и на то, какой важной персоной он стал. Граф, генерал-фельдмаршал, сказочный богач. Но при этом – добрый и порядочный человек. Историк Анисимов сообщает: «Современники рисуют на редкость симпатичный образ фаворита. Он, обладавший огромной властью, пользовался ей с большой неохотой, стремился не лезть в обычные при дворе интриги, не рвался к высшим государственным должностям. Со страниц воспоминаний он предстает добродушным лентяем, мало чем интересовавшимся, но не утратившим присущего его народу чувства юмора, в том числе – по отношению к своей персоне и «случаю», сделавшему его первым вельможей империи».
Алексей изо всех сил помогал своей черниговской родне и тем, кто был рядом в тяжелые годы. Полковник Вишневский, привезший Разумовского в Петербург, получил генеральский чин, имения и сделался у него домашним человеком; чемерский дьяк, обучавший когда-то Алешу грамоте, был вызван в столицу и назначен смотрителем придворного сада. Но больше всего внимания Алексей оказывал любимой матери, беспрестанно посылал ей трогательные письма, гостинцы и обеспечил ей счастливую старость. Как рассказывает Дмитрий Миллер, «Розумиха поселилась возле Лемешей на одном из хуторов, подаренных царицей, выстроила здесь церковь, построила усадьбу и занялась хозяйством». Никогда больше Наталья Демьяновна не сбивала руки в кровь на поденной работе.
Елизавета была сложным человеком; как и любая творческая натура, она могла вспылить из-за ерунды, ужасно придиралась к слугам, не раз проявляла настоящую жестокость по отношению к своим родственникам. Но Алексея вздорная императрица всегда берегла, даже когда совсем к нему охладела. Пара рассталась спустя двадцать лет семейной жизни. У них подрастали совместные дети, однако Елизавета не посмела воспитывать сына и дочь на глазах у всего света, отправила их в Европу под чужими именами.
После развода Алексей Разумовский переехал из Зимнего дворца в Аничков, выстроенный специально для него. И зажил там тихой вольготной жизнью. Елизавета тем временем сменила еще нескольких фаворитов, но перед своей кончиной вызвала Алексея к себе – попрощаться.
Вернувшись домой после похорон, Разумовский достал из серебряного ларца свадебные бумаги, обернутые в розовый атлас, перечитал их и со слезами на глазах бросил в камин, сказав при этом: «Я не был ничем более, как верным рабом ее величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями выше заслуг моих. Никогда не забывал я, из какой доли и на какую степень возведен был десницею ее… Да останется все прошедшее между нами в тайне! Пусть люди говорят, что угодно; пусть дерзновенные простирают надежды к мнимым величиям; но мы не должны быть причиною их толков».
Принцесса-монашка Августа. История настоящей княжны Таракановой
Получилось несправедливо: все слышали про красивую авантюристку, выдававшую себя за дочь императрицы Елизаветы; все видели эффектную картину Флавицкого, посвященную гибели самозванки в каземате Петропавловской крепости; но никто не знает, как сложилась судьба настоящей княжны Таракановой. А между тем, жизнь реальной дочери Елизаветы тоже была наполнена драматическими событиями. Хотя многое в биографии принцессы Августы до сих пор окутано тайной.
Сначала давайте пробежимся по основным моментам в истории авантюристки. Прежде всего, она никогда не называла себя Таракановой и погибла вовсе не от наводнения – это ошибки XIX века, дошедшие до наших дней. Сначала всех ввел в заблуждение французский писатель Жан-Анри Костера, перепутавший настоящую княжну с поддельной; затем его ошибку подхватил художник Константин Флавицкий, нарисовавший потрясающую по своей силе, но неправильную с исторической точки зрения картину «Княжна Тараканова».