Влюбленные женщины
Шрифт:
– Вам удобно в мастерской? Может, нужно еще что-нибудь вас сделать? Вас все устраивает?
– Да. Единственное, что меня смущает, так это ваша доброта ко мне.
– Ну, вы вполне заслуживаете всего этого, – сказал он, радуясь тому, что смог высказать все это.
Он был таким сильным и так цеплялся за жизнь! Но сейчас страх смерти вновь начал отвоевывать свои позиции. Гудрун вернулась обратно, к Винифред.
Гудрун много времени проводила в Шортландсе. Мадемуазель здесь больше
Однажды Гудрун предстояло прокатиться до города на машине вместе с Винифред, Джеральдом и Биркиным. День был пасмурным и дождливым. Винифред и Гудрун собрались и ждали у двери. Винифред стояла притихшая, но Гудрун не обратила на это внимания. Внезапно девочка растерянно спросила:
– Мисс Брангвен, вы думаете, мой папа скоро умрет?
Гудрун вздрогнула.
– Не знаю, – ответила она.
– Правда?
– Никто не знает этого наверняка. Конечно, он может умереть.
Девочка подумала несколько секунд, и затем поинтересовалась:
– Но вы-то думаете, что он умрет?
Этот вопрос, словно вопрос по географии или естествознанию, требовал однозначного ответа, она задала его настойчиво, словно она стремилась вырвать некое признание у взрослого человека. В настороженном голосе ребенка слышались истинно дьявольские ликующие нотки.
– Считаю ли я, что он умрет? – повторила Гудрун. – Да, считаю.
Огромные глаза Винифред пристально уставились на нее, но девочка не шевельнулась.
– Он очень болен, – добавила Гудрун.
Легкая скептическая улыбка появилась на лице Винифред.
– Я в это не верю! – твердо и насмешливо заявила она и пошла по дорожке.
Гудрун наблюдала за ее одинокой фигуркой, и сердце у нее замерло. Винифред же так самозабвенно играла с маленьким ручейком воды, словно ничего и не было сказано.
– Я соорудила настоящую дамбу, – сказала она, стоя среди луж.
Позади, из холла вышел Джеральд.
– Она просто предпочитает не думать об этом, – объяснил он.
Гудрун взглянула на него. Их глаза встретились, и они обменялись насмешливо-понимающим взглядом.
– Да, просто предпочитает не думать, – повторила Гудрун.
Он вновь посмотрел на нее, и в его глазах заиграли искорки.
– Если Рим в огне, то уж лучше танцевать, потому что он все равно должен сгореть, разве не так? – спросил он.
Она слегка оторопела. Но потом взяла себя в руки и ответила:
– Конечно, лучше уж танцевать, чем рыдать.
– Я тоже так думаю.
И одновременно в них вспыхнуло желание раскрепоститься, забыть обо всем и погрузиться в пучину страшных и безудержных безумств.
Темная страсть охватила Гудрун. Она почувствовала себя сильной. Она ощутила, как ее руки наливаются силой, которая позволила бы разорвать весь мир на части. Она вспомнила, в какие безумства пустились римляне времен заката Римской империи и сердце ее загорелось. Она поняла, что тоже хочет, чтобы ее жизнь тоже была насыщена такой безрассудностью – или бы в ней было что-то равноценное. О, если бы только все неизведанные и дотоле сдерживаемые движения ее души вырвались наружу, какое буйное наслаждение смогла бы она испытать! Она желала этого, близость мужчины, стоящего позади нее, вызывала в ней дрожь – ведь в нем все говорило о том, что и он тоже не чужд этой неистовой разнузданности. Ей хотелось разделить это тайное неистовство именно с ним. На мгновение только эта отчетливая и прекрасная в своей ясности мысль и занимала ее. Но внезапно она отбросила ее от себя и сказала:
– Можно дойти до домика привратника вслед за Винифред – там и подождем машину.
– Конечно, пошли, – ответил он, идя рядом с ней.
Они нашли Винифред в сторожке – она восхищенно рассматривала белых породистых щенков. Девочка подняла глаза на Джеральда и Гудрун, и в них читалось неприязненное, невидящее выражение. Она не хотела из видеть.
– Взгляните! – воскликнула она. – Трое новых щеночков! Маршалл говорит, что вот этот самый лучший. Разве он не милашка? Но он не такой красивый, как его мамочка.
Она повернулась погладить изящную суку бультерьера, неуклюже стоящую радом с ней.
– Моя дорогая Леди Крич, – сказала она, – ты красива, как ангел во плоти. Ангел, настоящий ангел. Гудрун, вам не кажется, что она такая красивая, что вполне заслуживает места в раю? Они все попадут в рай, и особенно моя дорогая Леди Крич! Послушайте, миссис Маршалл!
– Да, мисс Винифред? – отозвалась женщина, появляясь в дверях.
– О, пожалуйста, назовите эту собаку Леди Винифред, если она впрямь окажется идеальной, ладно? Скажите Маршаллу, чтобы он назвал ее Леди Винифред.
– Я скажу ему, только, мне кажется, что это мальчик, мисс Винифред.
– Ну вот!
Послышался шум машины.
– А вот и Руперт! – воскликнула девочка и подбежала к воротам.
Биркин остановил машину у ворот сторожки.
– Мы готовы! – воскликнула Винифред. – Я хочу сидеть впереди, рядом с тобой, Руперт. Можно?
– Ты обязательно будешь вертеться и выпадешь наружу, – сказал он.
– Нет, не буду. Я хочу сидеть впереди рядом с тобой. От мотора моим ногам так тепло, так хорошо.
Биркин помог ей забраться вперед, усмехнувшись тому, что Джеральду придется сидеть рядом с Гудрун на заднем сиденье.
– Есть какие-нибудь новости, Руперт? – поинтересовался Джеральд, когда они неслись вдоль по переулкам.
– Новости? – воскликнул Биркин.
– Да.
Джеральд взглянул на сидящую рядом Гудрун и пояснил, смеясь и щурясь:
– Хотелось бы узнать, стоит ли поздравлять его, но я не могу вытянуть из него ничего определенного.
Гудрун глубоко покраснела.