Влюбленный мститель
Шрифт:
— Что не так?
— Н-ничего.
Мерседес пыталась казаться уверенной. Она в Англии, а не в Испании, сказала она себе. Антония уже дала ей понять, что считает привычный для Мерседес образ жизни, подразумевающий осмотрительность и ограничения, старомодным.
— Ты даже ни разу не была с мужчиной! — воскликнула она, когда поздно вечером после бокальчика вина Мерседес призналась, что не имеет опыта в подобных делах. — Но я думала, что ты в самом деле помолвлена!
— Наши с Мигелем семьи договорились, — объяснила Мерседес. — Они хотят нас поженить… но Мигель еще
— И между вами… — Антония многозначительно подняла брови, не договорив.
— И между нами ничего не было! В моей стране более жесткие правила. Мы целовались, конечно… и обнимались…
— Ну, — лукаво ответила подруга, — тогда лучше перестань мечтать о Джейке Тавернере, дорогуша. Поверь мне, он не из тех парней, кто ограничивается поцелуями и объятиями.
Мерседес улыбнулась. Антония и подумать не может, что как раз с Джейком Тавернером ей самой хочется большего…
В его объятиях в танце она почувствовала, как где-то глубоко в душе рождается что-то новое, не испытанное прежде. Впервые в жизни Мерседес ощутила себя женщиной — ни один из неловких поцелуев и неуклюжих ухаживаний Мигеля не пробуждал в ней этого. Она почувствовала сексуальное желание, внезапный трепет и теперь знала, что имеют в виду люди, говоря о вожделении, страсти или любовной жажде. Все это она испытала в объятиях Джейка.
— Чему ты улыбаешься? — Джейк вывел ее из состояния задумчивости. А она-то была уверена, что все его внимание сосредоточено на вождении по переполненным улицам Лондона.
— Попробуй угадать!
Мерседес с удивлением обнаружила в себе способности флиртовать и с озорством, искоса взглянула на его лицо, в душе восхищаясь строгим, словно выточенным профилем. Ее голова казалась одурманенной, будто после шампанского, и она знала, что это опьянение свободой.
Она в Лондоне, одна, свободная, независимая, как и Антония. Она — вдали от Испании, где отец навязывает ей образ жизни и свои правила. Мерседес даже не догадывалась ранее, насколько суровы и скучны эти правила, в каких узких рамках приличия ее держали, какой затворницей она была.
В Испании она никогда не пошла бы на вечеринку, подобную той, которую посетила вчера с Антонией, и никогда не встретилась бы с кем-то вроде Джейка Тавернера.
— Я думаю о других способах убедить тебя рассказать мне обо всем.
От его смеха у нее по спине побежали мурашки, она затрепетала от мысли, что он имеет в виду? Каких способах?
Автомобиль остановился на красном сигнале светофора, и Джейк повернулся, чтобы с насмешкой взглянуть в ее сторону.
— Я что-нибудь придумаю… В его голосе звучали обещание и угроза.
— Я уверена, у тебя получится.
Зажегся зеленый сигнал светофора, и они поехали. Радостное ощущение свободы манило, опьяняло, и Мерседес не могла противостоять ему.
Она легко коснулась ладонью его сильной ноги, намереваясь сразу убрать руку. Но ощущение шероховатого хлопчатобумажного материала, напряженности его мускулов заставили ее забыть о здравом смысле и осторожности.
Она прижала ладонь сильнее, медленно гладя выпуклый рельеф его
— Женщина, ты понимаешь, что творишь?
— Думаю, да.
Она вела себя более дерзко, чем хотела, и не понимала до конца, что делает. Осознание того, что она вызывает подобные чувства в таком мужчине, как Джейк Тавернер, рядом с которым Мигель казался просто мальчиком, ударило ей в голову, как крепкое вино.
— Тебе не нравится?
В ответ он снова тихо засмеялся, а она затрепетала.
— Мне нравится. Даже слишком для того, что я задумал сегодня вечером.
— А что ты задумал?
Джейк повторил ее вопрос, передразнивая, с испанским акцентом, и сам же на него ответил:
— Как что? Обед, конечно, что еще?
Она впрямь так невинна, как кажется? — задался Джейк вопросом, видя, как она краснеет. Какая ты в самом деле. Мерседес? Гордая, надменная красотка, холодно взглянувшая на него при первой встрече? Виртуозная кокетка, лишившая его самообладания одним прикосновением? Или взволнованная девчонка, стыдящаяся его дерзостей?
Все это он с удовольствием узнает. Чуть позже.
Самое главное — держать себя в руках до поры до времени.
От ее ласк его бросило в жар, а возникшее сильное желание грозило привести к потере контроля над управлением автомобиля. Он мог думать только о тонком розовом платье, открывшем ее длинные стройные ноги, одетые в тончайший шелк, когда она присела на сиденье автомобиля.
Колготки или чулки? Он готов поспорить, что на ней надеты чулки — скользящие, с кружевом на резинке, которое…
О дьявол, нет! Горячие эротические образы отвлекли его от дороги, а ладони на миг соскользнули с руля. Он должен взять себя в руки, обуздать чувства, в противном случае они оба окажутся в кювете, а не на широкой кровати, где он представляет их в своих сексуальных фантазиях.
Он должен сосредоточиться на других вещах, или вечер закончится, не начавшись.
Джейк не прикасался к Мерседес на протяжении почти всего обеда, что было нелегко. Ее улыбки, смех, чувственные движения тела, аромат духов, манера есть, наслаждаться едой — все разжигало его желание. Он все ближе наклонялся к ней, всякий раз пользуясь возможностью наполнить ее бокал, предлагая блюда, один раз даже вытер пятнышко соуса с ее мягких соблазнительных губ.
И Мерседес придвигалась к нему под каким-нибудь предлогом — поднести ближе бокал, чтобы он его наполнил, отодвинуться от пролитой на скатерть воды… Наконец, она уселась совсем рядом, а не напротив него.
И Джейк не выдержал. Поддаваясь инстинкту, разжигающему его кровь с того момента, как она предстала перед ним утром, он наклонился вперед и припал к ее алым, искушающим губам, на которых блестели остатки соуса, долгим поцелуем.
Мерседес на краткий миг закрыла глаза, потом взглянула на него в упор.
— Ради чего ты это сделал? — спросила она, ее низкий мелодичный голос вдруг стал хриплым и дрожащим.
— Это необходимо делать ради чего-то? — усмехнулся Джейк. — Мне просто захотелось. А что?