Влюбленный Робинзон
Шрифт:
— Потрясающе. А ведь ты мог и не узнать его.
— Думаешь, нас посадили бы?
— За что?
— За кровосмешение.
Вместо того, чтобы рассмеяться, Клер неожиданно расплакалась.
Дэн не знал, чем и как утешать девушку. Он обнял ее за плечи, притянул к себе. Теперь в этом жесте была только забота.
Пожалуй, еще и нежность. Но уже без страсти, без желания обладать.
— Нам ведь повезло, да? — тихо проговорила Клер, еще всхлипывая.
— В чем?
— Ну… у нас
— Наверное. Представляю, как бы я себя чувствовал…
— Понять бы, как я чувствую себя сейчас. Я такая потерянная… и это все, что я знаю.
— Как это могло с нами произойти?
— Но мы ведь нашли друг друга. Мы все равно будем друг у друга… пусть и несколько в ином качестве.
— Ты этому рада?
— Не знаю. Пока больно… почему-то слишком больно…
— Наверное, боль со временем притупится. Останется светлая грусть.
Теперь Клер смеялась:
— Стоило приезжать в Лондон, чтобы обнаружить брата, о существовании которого ты всю жизнь не имела понятия.
— Да. И как удачно ты провалилась на стажировке!
— Видимо, это все-таки перст судьбы.
— О чем ты?
— Представляешь… ведь мы с тобой столкнулись во многомиллионном Лондоне. Этого могло никогда не произойти! Минутой раньше… секундой позже. Мы разошлись бы в толпе. Даже не заметили бы друг друга.
— Клер! Милая, тебя невозможно не заметить. Ты такая…
— Сейчас ты начнешь говорить, будто это был зов крови.
— Почему бы и нет?
— Если ты станешь так говорить… это будет верх цинизма!
— Или редкое проявление чувства юмора.
— Но что же нам делать дальше?
— А что ты хочешь?
— Домой, — жалобно сказала Клер, — Дэн, я хочу домой!
— Тише, тише. — Он снова принялся успокаивать ее. — Хочешь, полетим со мной обратно в Лондон?
— Но зачем?
— Это теперь и твой дом тоже. Побудешь там. Отдохнешь.
— Разве я устала? — сквозь слезы Клер засмеялась.
— Я имею в виду — освоишься с новым знанием. Поймешь, что делать дальше. Как жить. Чего хочется… И я познакомлю тебя с мамой.
— Думаешь, она будет рада? — прошептала Клер.
— Думаю, со временем она свыкнется с этой мыслью… Она, конечно, подозревала, что у отца в Америке не только работа, и что ему нужна не столько свобода… Но ведь мы с тобой — родственники. Она должна хотя бы знать, что ты есть.
— Нет, Дэн, — решительно произнесла Клер, — дай слово, что пока никому не станешь рассказывать об этом!
— Но почему?
— Разве это не наше личное дело?
— Да, но…
— Это никого не касается. Тем, кому надо, мы расскажем… расскажем обязательно. Но позже.
— Когда?
— Когда уляжется пыль…
— Звони.
— И
— Пиши.
— Обязательно. А ты? Ты ведь взяла мою визитку?
Дэн и Клер, загорелые, печальные, мрачные, прощались в аэропорту.
Место на рейс Дэна рядом с ним должно было теперь пустовать. Он взял для девушки билет до Нью-Йорка. Клер уже несколько раз поблагодарила его, но все никак не могла успокоиться.
— Сообщи, как долетишь. Не пропадай.
— Хорошо, Дэн. Я обещаю.
— И, знаешь, прилетай в гости. Хоть за свой счет, хоть за мой. Теперь все равно. Какие могут быть счеты между родными людьми?
— Передавай своей маме привет.
— Ты тоже. А… от кого?
— Да, действительно. Я и забыла. Кажется, с приветами пока придется повременить.
— Это все неважно. Подождем. Все утрясется.
— Надеюсь на это.
— Что будешь делать в Америке?
— Искать работу. Составлю резюме. Буду рассылать по издательствам.
— Я уверен: у тебя все получится. А жить будешь с мамой?
— Думаю, что сниму квартиру. В крайнем случае, подселюсь к какой-нибудь приветливой девушке.
— Дать тебе денег, Клер?
— Справлюсь. Выкручусь как-нибудь.
— Ну смотри. Как знаешь. Помни, тебе стоит лишь написать мне…
— Да. Будем переписываться. Телефонные звонки через океан не очень дешевы…
— Ерунда. Наплевать. О, твой рейс объявляют.
На глазах Клер показались слезы.
— Брось, не плачь, — Дэн крепко обнял ее, нежно поцеловал в щеку. — Все ведь хорошо.
— Да… Да, наверное. Такое приключение никогда не забудешь.
— Ладно, ступай. Тебе еще надо регистрироваться.
— Иду. Уже иду. Спасибо тебе, Дэн, спасибо за все!
— Ну что ты такое говоришь… Не за что. Совершенно не за что…
Пристегнувшись в кресле самолета, скорчившись на сиденье, Клер беззвучно рыдала.
Почему, ну почему именно с ней приключилась эта история?
Почему произошла такая нелепица, такая неправдоподобная несуразица?
Чем она заслужила подобное?
Она в очередной раз не могла понять своих чувств.
Если они — родственники, почему каждая клеточка ее тела разрывается на части от боли? Почему так тяжело? Почему хотелось закричать — не отпускай, не отпускай меня никуда, слышишь?
Почему же так больно?
Наверное, должно пройти время. Все случилось так неожиданно… открытие произошло так быстро. Внутри все смешалось. Чувства перепутались. Оттого и сумятица в голове, в сердце. В душе, в разуме.
Должно пройти время, твердила себе Клер, в отчаянии цепляясь за ручки кресла. Просто должно пройти время.